— Гейб!
Подняв глаза, он увидел Рэчел на пороге ванной комнаты. Его старая футболка мешком висела на ее узких плечах, а джинсы его невестки, жены Кэла, были явно велики. Волосы Рэчел были стянуты на затылке резинкой в некое подобие конского хвоста, а на висках остались еще чуть влажные золотисто-рыжие завитки, обрамлявшие милое лицо без косметики. Рэчел даже не попыталась замаскировать веснушки, густо усеявшие ее нос. Словом, не сделала ничего такого, что отвлекало бы смотрящего на нее Гейба Боннера от ее огромных, так много замечающих глаз.
— Гейб…
Ему не хотелось разговаривать. Он еще не вполне пришел в себя, чтобы вести с Рэчел обычную, полную яда и взаимных уколов беседу. А в том, что их разговор будет именно таким, он нисколько не сомневался. Ну почему, почему она не могла уйти и оставить его в покое?
Рэчел и не думала уходить. Вместо этого она приблизилась к Гейбу и посмотрела на него с таким пониманием, что у него перехватило дыхание.
— Все в порядке, Гейб. Я знаю, ты тоскуешь по ней. Но ты не сделал ничего такого, за что тебе следовало бы себя винить.
В груди у Гейба Боннера словно разорвался горячий шар.
Сочувствие Рэчел обезоружило его. Всего несколько секунд назад он с ужасом думал о той язвительной манере, в которой она имела обыкновение разговаривать с ним, а теперь был готов отдать все, лишь бы она сказала ему какую-нибудь колкость.
— Черри когда-нибудь сердилась на тебя?
Гейб замер, услышав имя жены из уст Рэчел. До этого никто никогда не произносил при нем ее имени. Он знал: его родственники и друзья стараются не упоминать о ней, щадя его чувства, но от этого ему стало казаться, будто Черри исчезла из памяти всех людей, которые ее знали, кроме него, и теперь ему нестерпимо захотелось поговорить о ней.
— Она… Черри не любила спорить и ссориться. Когда что-то было ей не по вкусу, она становилась очень тихая. Собственно говоря, по этому признаку я и понимал: что-то делаю не так.
Рэчел кивнула. Гейб взглянул на нее, и у него вдруг мелькнула мысль, что перед ним стоит женщина, душа которой настолько щедра, насколько резок и остер ее язык. На какую-то секунду ему вдруг почему-то почудилось, будто она поняла его, как никто другой, и знает о нем то, чего не знает ни один человек. Однако это было невозможно. Рэчел вообще не могла ничего знать о нем, в отличие от его родителей, братьев и сверстников.
Сжав пальцами его плечо, Рэчел наклонилась и поцеловала его в щеку. Ее губы были такими розовыми, словно она только что ела клубнику и запачкала их ягодным соком.
