Вокруг возвышались молчаливыми часовыми лесные деревья, которые выглядели так, как им и положено. Посреди полянки виднелось кострище, поблизости от которого высилась горка поклажи. Почтенный чародей лежал на спине; он отчаянно дрыгал лапами, норовя принять более приличное положение. Мадж, сидящий на камне, лихорадочно ощупывал свое тело, удостоверяясь, очевидно, все ли на месте. Дормас, которая также очутилась на земле, моментально вскочила. К Сорблу, естественно, возвратилась способность летать; филин тут же взмыл в небо и принялся кружить над поляной, оглашая окрестности боевым кличем своего клана.
Окрик Клотагорба вырвал Джон-Тома из пучины музыкального наслаждения.
– Мой мальчик, что ты стоишь как пень? Помоги мне подняться! Я бы перевернулся и сам, если бы не пертурбация, которая, по-видимому, лишила меня сил.
Старый лентяй, подумал Джон-Том, однако отложил дуару в сторону.
Вдвоем с Маджем они кое-как ухитрились поставить волшебника на задние лапы.
– Хорошо, что все обошлось, – сказал Клотагорб. – Надо признать, без костяка мне было несколько неуютно.
– Точно, – подхватил Мадж. – Даже хуже, чем без… Ну, вы понимаете. По крайней мере, в прошлый раз мы хоть на чтой-то были похожи. Пожалуй, я б не отказался чегой-нибудь выпить. – Он направился к горке тюков. – Ты как, Дормас?
– Конечно, за.
После того как бутылка прошлась по кругу и каждый из путников приложился к одному и тому же горлышку, глотнул того же самого горячительного напитка, что и остальные, между ними окончательно установились весьма дружеские отношения.
– Давайте я упакую ее обратно, хозяин, – предложил Сорбл. Как филин ни старался скрыть своих истинных побуждений, его выдала дрожь в голосе.
– Сам справлюсь, – буркнул чародей, укладывая бутылку в картонную коробку. – Иначе мы скоро обнаружим, что ты не в состоянии отличить, кто из нас кто. А твое острое зрение может еще пригодиться.
– По-вашему, вот-вот случится новая пертурбация? – справился Джон-Том.
– Что касается «вот-вот», тут у меня нет ни малейшей уверенности, поскольку частоту пертурбаций предсказать невозможно, – ответил волшебник. – В один день их может произойти три или четыре, а затем на протяжении недель нас будет тревожить разве что мимолетное помутнение зрения. Из того немногого, в чем можно быть уверенным, когда имеешь дело с пертурбатором, главное – его нестабильность, вследствие чего нельзя предугадывать ни частоту, ни степень серьезности пертурбаций.
