Было ясно, что те маи, которым посчастливилось жить в дельте, удачливее своих городских сородичей. Влияние властей на таком расстоянии от По-Раби чувствовалось мало, еды было более чем достаточно, а предпосылок для возникновения конфликтов — почти никаких. Социальная ситуация изменится, подозревала Лира, как только они покинут богатый район
Скатанды и двинутся вдоль главного русла Скарб. Занятие сельским хозяйством вне дельты, несомненно, требует больше усилий и обильного орошения, а конкуренция столь же сурова, что и в пределах самих городов-государств.
Жара, дружелюбие жителей деревень, неспешно текущие дни, проводимые в беседах и наблюдениях, придавали Редоулам чувство внутренней уверенности.
Хомату приходилось напоминать им, что они путешествуют во враждебном мире, а не у себя на родине.
Этьен перелез через борт и оперся на гнутую стойку, проходящую от подводных крыльев к корпусу корабля, опустив одну ногу в прохладную воду так, что брызги от подводных крыльев падали на него. Они двигались достаточно быстро, чтобы не беспокоиться о встрече со стекловидными пиявками, и Этьен совершенно расслабился под этим освежающим душем.
Он с любопытством взглянул на Хомата, который стал спускаться к нему с металлическим шестом в руке. Теперь, преодолев первоначальный страх перед странным кораблем, робкий местный житель легко карабкался по нему, проявляя ловкость, которой Этьен мог только восхищаться.
— А это для чего? — Кивнул он в сторону шеста.
Хомат взмахнул шестом, указывая на что-то. Этьен вытер капли воды с лица и, повернувшись, взглянул назад.
Держась за подводное крыло под самой поверхностью воды, к ноге Этьена медленно приближалась тонкая темная тень длиной метра три и толщиной в его руку.
— Песчаник, — коротко произнес Хомат, пробираясь вокруг стойки и останавливаясь за спиной Этьена.
— Он ядовит? Это паразит?
— Нет. Всасыватель.
— Что же он всасывает? Кровь?
— Он всасывает вас.
Этьен с интересом наблюдал, как май при помощи шеста попытался открыть широкий круглый рот существа. Зубы у песчаника были маленькими и загнутыми внутрь. Челюсти наконец разжались, и Хомат постарался раскрыть рот существа еще сильнее. Они смотрели, как беспомощный песчаник стал наполняться речной водой, пока не увеличился почти в четыре раза. Тусклая зеленая мембрана могла, очевидно, расширяться, чтобы удерживать добычу большую, чем само существо, и Этьену стал очевиден мрачный смысл слов
Хомата.
Наконец давление воды стало слишком велико для мощных присосок, покрывающих всю полость желудка песчаника. Он расслабился и упал за корму.
