Верхом на монстре - Алан Дин Фостер

Многие годы я жил в Санта-Монике, части Большого Лос-Анджелеса, близ мола. Этот мол вы видели а десятках фильмах и телешоу. Там еще старые такие карусели с того конца, что к пляжу (помните фильм «Удар»?)

За молом молодежь каждый день демонстрирует харакири, петляя на досках по волнам между облепленными рачками сваями. Это у них называется «попасть в просвет» или «поймать мол». И так каждый день. Нет, для этого надо быть идиотом.

Я не рисковал и катался на волнах а стороне от опасных свай. Теперь я живу а Аризоне[1], где большие волны куда как редки, но память сохранила и соль на губах, и песок в гидрокостюме, и дни штормов, когда огромные волны накатывались на берег откуда-то со стороны Японии и только большие мастера или ненормальные могли рискнуть покататься на них. И как это бывает со всеми воспоминаниями о приятных днях, с каждым рассказом волны становятся чуточку выше…

У этого Монстра не было тела, а только пасть, и вначале его слышали, а уж потом и видели.

Жоао Акорисал сам никогда не видел и не слышал его, а знал о нем по рассказам и легендам, которые много более живописующи, чем восприятие человеческих органов чувств. Он изучал историю Монстра, знал, на что он похож, как себя ведет.

Когда он был еще мальчиком впервые услышал на Талиа Мажор о Монстрах с Диса, то уже знал, что когда-нибудь ему предстоит столкнуться и побороться с ними. Это ему было написано на роду.

Родители и друзья слушали его мрачные сны наяву и посмеивались. Ему говорили, что если даже ему когда-то и удастся собрать денег на поездку на этот далекий Дис, то, увидев Монстра, он в страхе сожмется в комочек, слаб он тягаться с Монстром. Один-двое из его друзей видели ленту про Монстра и уверяли Жоао, что с такой громадиной никому в Талии не по силам тягаться и лучше забыть об этом и думать о чем-то достижимом.

Кирси, его жена, за двадцать лет их совместной жизни так и не смогла добиться, чтобы он выкинул из головы свою мечту.

Прохаживаясь по комнате, она то неслышно ступала по плетенным коврикам, то шлепала сандалиями по покрытому землистого цвета плиткой полу и при этом говорила:

— Не могу понять тебя, Жоао. — Она весьма оживленно жестикулировала руками, точно макаки, что носились по деревьям в саду за домом. — Ты всю жизнь работал не покладая рук, я тоже. — Она остановилась, обводя руками кое-как обставленную, но уютную комнату. — Богатыми мы никогда не будем, но и попрошайничать не придется. Мы неплохо живем. У нас двое прекрасных детей, они достаточно большие, чтобы понять, что их папаша рехнулся. Все, ради чего мы горбатились, собирали, ты хочешь пустить на ветер из-за своей детской блажи. — Она печально покачала головой, и ниспадавшие на спину локоны ее черных волос закачались на фоне белого ситцевого платья. — Ты мой муж, но я тебя не понимаю.