— А в Псков-то чего он пришёл?
— А, ерунда, — махнул рукой Скоморох. — Обманул его кто-то из ваших, в поисках сокровенных. Надул с Древом. Деньги взял, а чертёж подложный подсунул. Вот он и пришёл расквитаться с обманщиком. Двоих уже по ошибке в собак превратил. Потом-то понял, что обознался, а обратно вернуть не может. Говорит, другого чародея искать надобно, который задом наперёд колдует. Так они и бегают, бедолаги, по посаду.
Люди байкам Скомороха не верили ни на грош, но и Соколу старались на глаза лишний раз не попадаться. Что его впрочем, вполне устраивало. Сидя с Борисом в углу, он наслаждался горячей пищей.
Близился вечер, посетители «Девы» начали расходиться по домам. Остались немногие — те, что снимали комнаты.
— Раньше, бывало, засиживались и до полуночи, — объяснил хозяин. — Но теперь — какое там. Успеть бы домой дойти до тумана.
Только стемнело, окна всех комнат наглухо закрыли ставнями. Возле входной двери сторожили, сменяя друг друга, посадские ополченцы. На всякий случай никто не закрыл своих комнат — так всем казалось спокойнее.
Ночь прошла в тревогах. Сокол то засыпал, то просыпался, прислушиваясь к ночным звукам, но ничего примечательного не услышал. Борис же — вот она молодость — спал как ребёнок.
* * *
Весть о прибытии в город архиепископа, приведшего с собой могучего чародея, быстро облетела Псков. «Ну, теперь глядишь, и управимся» — улыбались люди на улицах.
— Сегодня вече собирается, — доложил хозяин, подавая поздний завтрак. — Будут решать, что дальше-то делать со всем этим безобразием. Ты бы, владыка, сходил туда, народ успокоил. На путь истинный, так сказать, наставил бы.
— Сходи за стражником, за Данилой, — распорядился Василий, обращаясь к монаху. — На воротах пусть Митьку оставит.
Монашек, не доев, вылетел из-за стола, что камень из пращи. Побежал выполнять поручение. Калика же продолжил неспешно есть рыбу, тщательно и подолгу пережёвывая каждый кусок.
Тут от дверей послышался шум. Мартын с ополченцами пытались не впустить несколько богато одетых вельмож. Один из них, в дорогом доспехе, бранился на мужиков и схватился уже за меч, но подоспевший владыка всех утихомирил.
Оказалось, пожаловал воевода, а с ним двое оставшихся в городе выборных господ. Воевода, по прозвищу Кочан, выглядел воином опытным. Его смуглое лицо и сильные руки покрывали многочисленные рубцы, и можно было только догадываться, сколько ещё их скрывалось под одеждой и доспехами. Обильная седина свидетельствовала, что службу свою Кочан начинал ещё при Борисе-посаднике. Бояре рядом с ним смотрелись просто щенками. Тем не менее, оба держались бодро.
