Если бы кто-то живой случился поблизости, он услышал бы длинный протяжный вой, продирающий жутью до самого дна души. Вой мощными раскатами пронёсся по лесу, достигая самых глухих его уголков.
Но то выл уже не человек.
А за тысячу вёрст от этих мест, в далёком лесном краю, полыхнули разом в чародейских домах сторожевые свечи и лучины.
Мещера. Май 6860 года.
Опасная свеча, должная загодя предупредить о надвигающейся великой беде, стояла ныне почти в каждом чародейском доме. Другое дело, что немного осталось таких домов. Давно минули времена, когда волхвы и чародеи жили среди людей повсеместно. Тогда о приближении опасности узнавали разом во всех городах и сёлах. Узнавали и поднимались. И встречали опасность во всеоружии, лицом к лицу.
Повывели теперь волхвов, отовсюду прогнали. И только глухая, лесная Мещера оставалась последним оплотом их силы, последним пристанищем древнего знания. Только здесь могли ещё хранить и передавать его, не вырождаясь в мелких ведунов и знахарей.
И вот время настало. Полыхнули разом опасные свечи. Дрогнули морщины на лицах мудрых стариков. Хрустнули пальцами до белизны сжатые кулаки молодых волхвов. Великая беда пришла.
Горожане не сразу поняли, что стряслось. Но насторожились: отчего вдруг суета такая поднялась в чародейской слободке. Давай мелочи всякие подмечать.
Сперва Вармалей, покупая у Лисицы соль, заплатил, не торгуясь, чего никогда за ним не водилось. Невиданное дело! И цены на торгу тут же полезли вверх. Затем старая ведьма Кавана, по прозвищу Не с Той Ноги, вдруг перестала пугать зелёными сполохами детишек, что из озорства и любопытства лазили к ней во двор. Лишь один единственный раз посмотрела на них пронзительно, даже как-то тоскливо, и навек охоту отбила баловать. А Сокол пропал на время, а потом объявился вновь. Затворился в своей хижине и носа не кажет.
Блукач затянул старую песню, прорицая непонятные и от того пугающие вещи. Он ведь и раньше подобное говорил, но только теперь, заподозрив неладное, люди стали к его бормотанью прислушиваться.
Два молодых волхва оседлали коней и умчались неизвестно куда. Мена, напротив, прискакала верхом из Елатьмы и поселилась у Сокола, так ни разу и не показавшись в городе. А раньше ведь какая общительная девушка была — всех приятелей обязательно навещала.
Подтянулись в Мещёрск из окрестных селений и менее известные чародеи. А когда подошли из леса совсем уж невиданные чёрные колдуны, той породы, что среди людей не живут, тут и самый тупой пропойца понял, что дело дрянь.
