Он начал отсчет, и Эван задышал ровно и спокойно.
— Пять. Шесть. Ты начинаешь засыпать. Семь. Восемь. С каждым выдохом ты чувствуешь, как напряжение вытекает из тебя, словно вода из крана.
Доктор посмотрел на спокойное, сонное лицо подростка.
— Девять. Десять. Ты спишь.
В комнате воцарилась тишина, которую нарушало только дыхание Эвана. Редфилд ободряюще посмотрел на Андреа, как бы говоря: «Пока все идет нормально».
— Теперь слушай меня внимательно, Эван. Я хочу, чтобы ты вернулся к тому моменту, когда вы были в лесу с Ленни Кэганом. Представь, что ты смотришь фильм. Ты вне пределов своих воспоминаний и как будто смотришь кино на экране. Ты можешь остановить его, перемотать назад или замедлить по своему желанию. Ты меня понимаешь?
— Да, — ответил Эван.
— Где ты сейчас?
— Кейли, — начал он вялым голосом. — Я стою рядом с Кейли и прижимаю ладони к ее ушам.
Глаза доктора сузились.
— Зачем ты это делаешь, Эван? Ты делаешь ей больно?
— Нет. Я ее защищаю.
Андреа не удержалась и гордо улыбнулась.
— Хорошо. Теперь перемотаем немного вперед. Что ты видишь?
Лицо Эвана дрогнуло.
— Я… вижу машину… — он словно силой выталкивал слова наружу. Его веки дрогнули, открывая белки глаз.
— Расскажи мне о машине. Какого она цвета? Кто в ней?
Протяжный стон, похожий на крик раненого животного, слетел с губ Эвана. Он затрясся.
Редфилд наклонился ближе.
— Продолжай, Эван. Здесь никто не причинит тебе вреда. То, что ты видишь, уже случилось. Помни — это всего лишь фильм. Ты в полной безопасности.
— Не могу… — простонал он. — Машина исчезает, и я лежу на земле. В лесу.
Голос доктора стал еще более настойчивым.
— Машина не исчезла, Эван. Фильм у тебя в голове оборвался, вот и все. Но сейчас я склеил пленку и хочу, чтобы ты рассказал Мне про машину. Попытайся восстановить ее в своем сознании. Найди образ машины и заморозь его.
— Она едет… — он издал хрип. — Не могу…
Дрожь Эвана перешла в конвульсии, его спина выгнулась от напряжения.
Редфилд положил руку на его ладонь.
— Не бойся, Эван! Сопротивляйся! Она едет, торопись!
В сознании Эвана мысли кипели в темном омуте впечатлений, звуков, образов и запахов, сливаясь и смешиваясь в хаотичном беспорядке. Машина! Он изо всех сил пытался удержать ее мимолетный образ, такой прозрачный и эфемерный, являвшийся скорее смутной идеей о транспортном средстве вообще, а не о конкретной машине. Он ее видел, но за ней зияла чернота на том самом месте, где должны быть воспоминания.
