Великан с легкостью жука-водомерки скользнул к правому краю строя, начавшегося рассыпаться на бегущие к выходу фигурки. Нога великана стала тусклой шуршащей вспышкой, еле заметно полыхнувшей перед двумя крайними фигурками. Два обезглавленных тела, крутанулись в воздухе, разбрызгивая струи крови из обрывков шей, и шмякнулись на пол. Сбитые великанской ногой головы, пронеслись сквозь пространство и врезались в кучку гоблов справа от входа, сшибая их с ног.
Троллица, обнаружив, что на ногах не осталось ни одного гобла, с утробным ревом начала прыгать по визжащей и слабо шевелящейся массе гоблов.
Великан, застыв в паре шагов от входа, пару вздохов времени смотрел, как она топчет чмокающий и похрустывающий ковёр тел. Потом он плавно скользнул к ней, его ладони змеями натекли на её локти, а потом стиснули их, прижимая к боками. Удавы рук великана оторвали добычу от земли. Великан скользнул в назад и опустил троллицу на свободное от тел место.
Троллица, зарычав ещё громче, рванулась в объятиях, стискивающих её с мягкой мощью толщи воды, давящей на океанское дно. Руки великана чуть вздрогнули, удерживая её могучий рывок. Затем, вытесняя из пространства рёв троллицы, по залу разлилось громкое пронзительное шипение. Троллица замолчала. Великан ещё пару раз успокоительно шипнул, с каждым разом всё тише, а потом разжал объятия.
В зал пришла тишина. С ней неуверенно спорили лишь еле слышные хлюпы, издаваемые кровавым месивом тел гоблов.
Троллица всхлипнула и сгорбилась, став маленькой и жалкой. Её колени подломились. Она медленно опустилась на пол и тихонько утробно заплакала.
Великан, на миг задержав взгляд на понурой голове и вздрагивающим плечам, повернулся к низенькой хрупкой фигурке с острыми ушками, торчащими сквозь уложенные прядки белоснежных волос.
Те несколько вздохов времени, в которые великан втиснул бойню, она стояла не шевелясь. Ничего не чувствуя и почти не дыша.
Плачь троллицы…
… плачь жалости к себе…
…такой знакомый в таком чужом существе, всколыхнул её собственный.
Она впервые увидела, КАК это выглядит со стороны.
Её окатила волна противности. Противность, тошнотворная брезгливость к тухлой гнилой блевотине чувств, выплескивающейся из чужой души, стянулась к животу и начала там угнездятся.
Потом её взгляд столкнулся с КРУГАМИ ТЬМЫ на месте глаз великана, и возродившийся ужас выморозил противность, превратив её…
… и всё остальное…
… в острые кристаллики льда.
У неё не осталось сил удержать дрожь. У неё не осталось сил даже на то, чтобы не дать глазам закрыться. Но даже когда она попыталась отгородиться от мира, захлопнув воротца век, КРУГИ ТЬМЫ
