Машинально, думая о своем, Анвар отдавал честь всем проходящим мимо него офицерам, и лишь на пороге казармы своей эскадрильи отбросил все лишнее и переступил порог уже с выражением строгой важности на лице. При его появлении молодой лейтенант рявкнул команду: "Смирно" и отработанным до автоматизма голосом биологического робота отрапортовал положенные слова доклада.
– Вольно, – приказал Анвар, и лишь мельком взглянув на сидевших в холле не занятых в полетах офицерах прошел дальше, в раздевалку. Трое его напарников уже одевались в летные костюмы, и он жестом руки прервал их попытку стать по стойке смирно. Анвар прошел дальше, в комнату медицинского контроля. Врач с через чур длинным, висячим носом замерил его давление, измерил пульс, и, высоко подняв брови, сказал:
– Эфенди, у вас повышенное давление и неровный пульс. Может вы не будете сегодня летать?
– Ерунда, это все от волнения. Не каждый день у нас такие полеты.
– Конечно-конечно, как желаете.
В это время более молодые летчики обсуждали своего полковника.
– По моему он с каждым днем становится все более и более важным.
– Еще бы, молочный брат самого Хасана.
– Мне кажется что после того как полковник вернулся с хаджа он стал еще более высокомерным.
– Надо бы выкрасить его шлем в зеленый цвет <После хаджа мусульманин имел право носить зеленую чалму>.
– Вот ты это ему и предложи.
В это время полковник разговаривал с техниками, обслуживающими его самолет. Закончив короткий разговор он вернулся в казарму и так же начал переодеваться. Трое остальных летчиков дожидались его в предполетном холле, небольшой комнатке с мягкими креслами и цветными, пестрыми журналами на столике. Войдя в комнату Анвар покосился в сторону телевизора, где под бравурную музыку и захлебывающийся голос комментатора по экрану ползли колонны танков. Это была запись парада пятилетней давности, и полковник жестом приказал выключить телевизор.
– Полетное задание вы знаете, – сказал он. – Делаем все как на последней тренировке, заход со стороны города и расходимся в тюльпан. Все понятно?
– Так точно! – дружно рявкнули летчики.
После этого в любой западноевропейской армии инструктаж должен бы был быть окончен, но отнюдь не в мусульманской стране. Произошел ритуал, незыблемый для истинных правоверных. Все четверо опустились на молельные коврики и обернувшись лицом в сторону невидимой Мекки начали бормотать слова молитвы. Каждый сосредоточился на своем, но перед глазами полковника снова появился человек с длинной седой бородой и полуприкрытыми глазами слепца. Тогда, именно в Мекке, во время хаджа, этот святой старик открыл ему, зрячему, глаза на истинные ценности ислама, на цену жизни и смерти одного человека.
