Капитан и его спутники, успевшие вовремя добежать до шлюпок, лишь только оттолкнулись от берега, открыли бешеный огонь по туземцам.
Напрасные усилия… Туземцы успели добежать до малайцев. Одни из них набросились на пьяных людей, нанося им жестокие раны своими топорами и копьями; другие бросились громить палатки и склад трепанга, осторожно ступая теперь между осколками. Несмотря на открытый по ним с лодки огонь, туземцы крепко держали свою добычу и не выпускали ее из рук, хотя картечь камнемета скашивала их рядами.
Малайцы, даже совершенно пьяные, оказывали им сопротивление. Собравшись в кучу, они отбивались, насколько это позволяли их ослабевшие руки; им все же удавалось наносить удары, пустив в ход все, что можно было подобрать около себя: головешки из давно остывших печей, гарпуны, ножи. Но отбросить туземцев и присоединиться к капитану, от которого они были теперь отделены сплошной стеной диких воинов, малайцы не могли. Несколько воинов они успели ранить и даже убить; но за каждого раненого дикаря падало три или четыре малайца.
Уже дважды Ван-Горн заряжал и разряжал камнемет; отбросить дикарей и спасти хоть несколько уцелевших малайцев — вот на что он рассчитывал.
Уже дважды Ван-Сталь, велев подогнать лодку к берегу, пытался, но безуспешно, пробиться к своей команде и оказать ей помощь.
И австралийцы с своей стороны, пытались пробраться к шлюпке и овладеть белыми так же, как они уже овладели малайцами.
Нельзя было терять ни минуты. О спасении тех, кого дикари настигли у палаток и в большинстве уже павших, нечего было больше и думать. Капитан хотел спасти хоть тех малайцев, которые были во второй шлюпке, когда появились туземцы.
— Ко мне, Ван-Горн! Сюда, Ханс, Корнелиус! — закричал капитан. — Спасем хоть этих несчастных.
Все четверо ринулись на дикарей; они пустили в ход приклады своих ружей и, пользуясь ими как палицами, ломали ими копья и проламывали головы туземцев. Одно мгновение они, казалось, одержали верх; но в ряды туземцев вливались все новые и новые силы, которые с воодушевлявшими их криками с новой яростью бросались в бой.
—Назад! К морю! — кричал Ван-Сталь малайцам, защищавшимся от дикарей на второй шлюпке, но те, совершенно потеряв рассудок, не видя перед собой никого, кроме дикарей, и не слыша ничего, кроме их криков, так и не услышали зова капитана.
Отбившись от туземцев, капитан снова прыгнул в шлюпку, за ним Ван-Горн и юноши, а в последний момент к ним подоспел молодой малаец по имени Лю-Ханг, единственный прорвавшийся через ряды дикарей. Малаец был не так пьян, как его товарищи, и сумел, вооружившись гарпуном и нанося им удары во все стороны, проложить себе дорогу к капитану.
