Некоторые из них, совершенно опьянев, спали вповалку и тяжело храпели, другие, еще державшиеся на ногах, прильнули к горевшему в громадной кастрюле пуншу.
Они орали, пели, плясали, дрались, а посредине начальник рыбаков и боцман танцевали вокруг опрокинутых бочек под гул пьяной толпы.
Все они, конечно, забыли и о дикарях, и о капитане, и о его спутниках; впрочем, голландцев они считали давно убитыми либо взятыми в плен дикарями.
Ван-Сталь, вне себя от бешенства, бросился в самую гущу толпы и заорал, покрыв все голоса:
— Несчастные! Что вы сделали?
— Да? Это вы, капитан? — пробормотал боцман и направился к капитану. Он еле держался на ногах и покачивался во все стороны. — Так вы не умерли?
— Нет, не умер! — зарычал капитан, замахиваясь кулаком на пьяного малайца. — Вы пьяны все?
— Хи-хи! — захихикали в толпе. — У нас хороший sciam—sein. Очень хороший, очень вкусный… Мы не все выпили, мы тебе тоже оставили.
— А крики дикарей? Вы не слышите их, что ли?
— Дикари? Да-да… Но у нас есть вкусный sciam—sein, и мы будем его пить.
— Да они съедят вас, как баранов! На борт! На борт!
Боцман покачал головой и снова принялся танцевать вокруг бочек, пьяным голосом напевая какую-то песенку.
Между тем Ханс и Корнелиус бросились к остальным малайцам, чтобы убедить их, заставить их сесть в шлюпки; но несчастные пьяницы не слушали никаких доводов, не понимая, что им угрожало. Только один из всех поднялся и, шатаясь направился к лодке, а остальные продолжали пить, петь и плясать.
— Дядя, — подбежал к капитану Ханс, — с ними нет никакого сладу: они не хотят нас слушать.
— О, негодяи! — кричал капитан, бешено тряся начальника рыбаков и боцмана, чтобы выбить из них хмель. — Мы все погибнем из-за вас. Ван-Горн, Ханс, Корнелиус, хватайте их и бросайте в шлюпки! Живей!
— Да у нас времени не хватит перетащить их. Я слышу уже близко вой дикарей.
— Не теряй времени. Хоть нескольких, да спасем!
Все четверо бросились к малайцам, которые отбивались, что-то бессмысленное бормоча. Четыре пары сильных рук хватали их поперек тела и так сносили в шлюпки. На одну из шлюпок успели уже побросать человек десять или двенадцать. Но те с пьяным упорством не замедлили выползти из лодки и, шатаясь, снова направились к бочкам.
— Только еще один глоток, — клялись они.
В то время как в лагере шла борьба с перепившимися малайцами, на вершинах скал скапливались дикари. Теперь они лавиной хлынули вниз…
Только услышав крики туземцев и увидев их копья и топоры, малайцы поняли наконец всю грозившую им опасность и сами бросились к лодкам. Но увы! Хмель привел их уже в такое состояние, что ноги совершенно не слушались их.
