— Да… наверное… ну да!
Глубокий поклон, как заподозрил Анакин, должен был скрыть тот факт, что гунган зарумянился, как дареллианский огненный краб. В сочетании с общим зеленовато-коричневым колером физиономии, любопытное должно быть зрелище. Но насладиться им Скайвокеру не было суждено, потому что Бинкс поспешно ретировался, одарив всех на прощание ослепительнейшей улыбкой.
Анакин смотрел ему вслед и с грустью ощущал, как улетучиваются из его бедовой головы последние мысли о хладнокровии и разумности. Падаван с ужасом понял, что сейчас поведет себя нелучше гунгана. Но Падме заговорила с ним таким тоном, что всем стало ясно — сенатор не в радужном расположении духа.
— Я не люблю прятаться!
— Не бойся. Совет разрешил расследование. Оби-Ван быстро выяснит, кто нанял охотницу. С самого начала нужно было этим заняться. По мне, лучше не ждать исполнения угроз, а бить первым.
Скайвокер собирался добавить, что предлагал это с самого начала, просто никто не послушал. Очень уж хотелось, чтобы Падме знала: он был прав, а Совет слишком долго мялся и сомневался, прежде чем пришел к тому же решению. Но, похоже, Падме была не в настроении слушать когото, кроме себя.
— А пока твой учитель проводит расследование, мне придется прятаться!
— Это самое благоразумное.
Амидала раздраженно взмахнула рукой.
— Я не для того столько лет трудилась, чтобы прохлаждаться, когда будут принимать важное решение!
— Иногда приходится прятать гордость и делать то, что он нас требуют, — не слишком убежденно отозвался Анакин.
В ответ раздался громовой рык, не вязавшийся с образом ангела:
— Гордость?! Ани, ты мал и не нюхал политики! Так что прибереги свое мнение до лучших времен…
— Прошу прошения, госпожа сенатор, я лишь пытался…
— Ани! Хватит!!!
— Пожалуйста, — холодно отчеканил Скайвокер, — не называй меня так.
— Как? — оторопела Амидала.
— Ани. Пожалуйста, — с нажимом повторил падаван, — не называй меня так.
— Я всегда так к тебе обращалась. В конце концов, это же твое имя.
— Мое имя — Анакин, — строго и жестко сказал Скайвокер. — Когда ты произносишь «Ани», я чувствую себя ребенком. Я — не ребенок.
Она осмотрела его с ног до головы и кивнула, признав правоту. Трудно считать малышом того, кто возвышается над тобой на целую голову. А то и больше.
— Извини меня, Анакин. Отрицать, что ты… что ты вырос, невозможно.
Он не просто вырос. Он превратился в мужчину. Еще совсем юного, но тем не менее. И, что самое неприятное в такой ситуации, сильного и привлекательного. Падме неуверенно улыбнулась.
