— Что здесь происходит? — рявкнул я. Тщедушный мгновенно обмяк и опустил руки.
— Я узнать хотел, когда закончится это издевательство надо мной! В конце концов, я живой человек и хочу домой! Я больше не могу находиться на этой планете! А они специально тянут с ремонтом моего судна! — истерично заверещал Давыдов.
«Передайте вашему товарищу, что его корабль скоро будет готов. И он сможет оставить нас»,— прошелестел в моей голове голос.
Я повторил это Давыдову. Хлюпик успокоился, мирно развернулся и исчез в своем номере.
«Скажите, на что он так обиделся? Мы вовсе не медлим с ремонтом — просто неисправности очень сложные».
Я крякнул с досады, но промолчал. Такому наглецу, как Давыдов, я бы не то что корабль не стал ремонтировать — запихнул бы в кучу его железа и отправил на маршевых двигателях в вечное путешествие на родину!..
Никогда не следует быть исключением. Если живешь среди сумасшедших, надо и самому научиться быть безумным.
А. Дюма-отец
Ночь… Длинная ночь… Ночь на планете, где все чужое, но в то же время так напоминает родину… Ты слышишь трепет свежего летнего ветерка, пробравшегося через открытое окно и блуждающего по комнатам, понимая, что он создан искусственно, специально для тебя. И ты не доверяешь ему: а вдруг он понадобился для того, чтобы скрыть стук вражеских шагов, несущих боль и смерть?.. Ты слышишь пение птиц за окном, оно чарует, завораживает и усыпляет, но ведь это запрограммированные звуки! И начинаешь невольно думать: кому может быть выгоден твой сон? И не смыкаешь глаз, и озираешься по сторонам, ожидая увидеть в ночных сумерках блеск вражеских глаз, вороненое дуло пистолета, снабженное трубкой глушителя…
Вначале мы с Ренатой предавались ласкам и любви— той любви, на которую способны лишь люди, ежедневно и еженощно балансирующие на тонкой дощечке над пропастью, зная, что каждый новый день и новая ночь могут принести смерть одному из них. Потом она заснула, положив голову мне на плечо, а я остался лежать неподвижно, боясь побеспокоить ее сон. Вперив взгляд в потолок, по которому скользили тени костлявых деревьев, что росли за окном, я ожидал чего-то убийственного, гибельного для нас…
Все же сон нашел ключик и ко мне. Я смежил глаза и растворился в своей памяти, которая услужливо выбрасывала из подсознания тайну за тайной, словно заархивированные и отправленные на самые пыльные стеллажи до той поры, когда понадобятся…
Высокий белый купол с движущейся картиной, изображавшей младенца, который на глазах вырастал, становился мужчиной, покрывался бородой и шрамами, старел, умирал, повис над моей головой. Я стоял по центру храма перед шестью старцами, что восседали за полукруглым столом. Они смотрели на меня ожидающе и одновременно с вызовом. Они боялись задать вопрос. А я не смел начать общение первым. Но я знал, что я — Император, что передо мной — главы шести рас Джантшун…
