Вечером мы были званы на настоящие русские пироги. Вот уж радость — в кои-то веки выбраться в Индию, чтобы отведать настоящих русских пирогов.
— Гришань, да я все понимаю. Но мне что, в лоб их спрашивать? Прямо так и спросить — я вам зачем? Нет, сама я вычислить этого не могу. Да они не общаются со мной практически. Они вообще аутичные слегка. То ли просто глуповаты, то ли слишком себе на уме. Нет, не знаю. Даже не догадываюсь. Грустят? По Фредди? Как бы не так! Они и думать о нем забыли. Ничего они не грустят. Вчерашнее событие их, конечно, напугало… Фиму тоже. Его как прибабахнуло, так он все лежит на кровати и мается. И тошнит его постоянно. Весь сортир уже уделал. Стресс у человека, стресс! Нет, у меня нет стресса. Я бодра и здорова. Алло, алло! Не слышу тебя.
Когда Гришкин домашний телефон наконец ответил его хриплым после длительного возлияния голосом, я обрадовалась и испугалась одновременно. Сбивчиво объяснив напарнику, где и по какой причине сейчас нахожусь, в течение десяти минут выслушивала грозную отповедь. Даже самые мягкие ее моменты не представляется возможным цитировать. Потом Гришка слегка притих и потребовал внятного анализа ситуации, на который я была не способна. Вчерашний взрыв прозвучал настоящим откровением. Сказать, что я не ожидала ничего в этом роде, — слукавить, но масштабы возможной катастрофы представлялись мне куда более скромными. Самое страшное, что я могла вообразить, — это похищение девочек. Но профессионально устроенный взрыв? Признаться, с куда большей уверенностью я думала о том, что опасаться за девочек вовсе не стоит. Если кто и выиграл от смерти Фредди, то это именно они и их мать, ставшие теперь состоятельными дамами. Я всерьез просчитывала вариант их причастности к убийству отчима.
Маленькая обезьянка, устроившись на раскидистой ветке, удивленно смотрела на меня. “Чего так орешь?” — читалось в ее глазах. Днем дворик был не так уютен, как ночью. Он был тесен, и здесь совершенно невозможно было спрятаться от посторонних глаз. Стоило мне найти более-менее укромный уголок, прискакала мартышка и начала строить рожи. А потом, так и не дождавшись должного внимания с моей стороны, принялась бросать мне на голову мусор.
— Поди прочь, зараза, — цыкнула я на нее и снова набрала Гришкин номер.
— Пропадаешь, мать, фигово у вас там, в Калькутте, со связью. Как городишко-то?
— Да я его вижу, что ли?
— Что? А как же знаменитые экскурсионные маршруты?
