Ибо таких исторических гор на земном шаре – раз-два, и обчелся.
Потому что с одной из них четыре с половиной века назад Васко Нуньес де Бальбоа увидел Тихий океан. И хотя до него этим зрелищем любовались многие поколения индейцев, считается, что открыл Тихий океан именно Бальбоа. С мечом в одной руке и знаменем с изображением божьей матери в другой Бальбоа, не снимая одежды, спустился с горы и вошел в воду, заработав тем самым бессмертную славу и бронхит, – из-за которого надрывался от кашля целую неделю. Впрочем, этот бронхит в историографии считается спорным, и я на нем не настаиваю. Правды ради индейцы пытались доказать, что океан открыли все-таки они, но в последовавшей научной дискуссии Бальбоа предъявил такие веские аргументы, что оставшиеся в живых спорщики единодушно признали его приоритет. В оценке личности самого Бальбоа историки несколько расходятся: для одних он легендарный герой, а для других – жулик, насильник и алчный разбойник; видимо, как всегда в таких случаях, истина находится где-то посредине, и сойдемся на том, что Бальбоа был хоть и не образцом джентльмена, однако незаурядным человеком. Разумеется, на берег Тихого океана его привели не интересы чистой науки, а жажда золота, утоляя которую Бальбоа залил будущую Панаму кровью ее доверчивых обитателей. За совокупность заслуг потомки увековечили его имя в названии городка у входа в канал. Предварительно, однако, чтобы Бальбоа не очень-то зазнавался и не отрывался от коллектива, собратья тактично указали прославленному конквистадору на его недостатки (отрубили ему голову).
Между тем на «Королев» прибыли власти – представители администрации канала, или, как их иногда называют, канальи. Останется ли за ними это прозвище, зависит от того, в какое время суток мы будем проходить канал. Если днем – то «молодцы, власти на этот раз не надули!», а если ночью – «вот канальи!». В прошлый раз «Королеву» не повезло, и потому капитан первым делом стал зондировать почву насчет нашей очереди.
– Олл раит! – восклицал главный представитель с могучим торсом и хемингуэевской бородой, – Рашен водка – вери гуд!
И после каждой очередной рюмки с растущим красноречием заверял, что нам выделят самое, самое лучшее время.
Власти оказались сплошь работающими по контракту американцами. На одном из них, высоком рыжем враче в золотых очках по имени Ральф, я оттачивал свой английский. Ральф на пять лет приехал в Панаму из Нью-Йорка, где остались красавица жена (подтверждено, фотокарточкой), дочь и сын (поверил на слово). К русским он, как санитарный врач, относится с уважением: на советских кораблях превосходное медицинское обслуживание и нет никаких заразных болезней. Завись это от него, он бы охотно разрешил нам прогуляться по берегу (здесь взгляд Ральфа остановился на облаивающей его крохотной Дэзи), кроме, разумеется, Дэзи, которая может перекусать и разорвать на части всех панамских собак.
