Безвыходных положений не бывает | страница 26

– Товарищи! – закричал в микрофон Гришка. – Только что наш знаменитый гость сказал, что он счаст­лив ступить на родную землю! Урра Ежевикину!

– Не надо! – пискнул Костя, но было поздно. Его снова дернули за ногу, и со сдавленным криком он по­ летел вниз…

Когда дорогого гостя повели домой, он был совер­шенно выпотрошен и внешне походил не столько на знаменитую кинозвезду, сколько на захудалое воронье пугало. Обеими руками он цепко держался за свои брюки и как-то странно переступал левой ногой.

– Спасибо, товарищи, спасибо, ребята, – бормотал он, – но у меня не осталось ни одной пуговицы!

– Молодежь! – преданно рявкнул Женька. – Ото­рвали на сувениры!

– А пола пиджака? – огрызнулся артист. – А ман­жеты брюк? Их тоже оторвали на сувениры? И подош­ву от туфли оттяпали – тоже на сувенир? Что это та­кое?

К дому Костиной тетки Прасковьи Ивановны тяну­лась стометровая очередь мальчишек и девчонок. Не­сколько дружинников наводили порядок.

– Это за автографами, – разъяснил Гришка. – Се­годня по графику получает только наше село. А с шести утра придут из соседних деревень, все расписано на не­делю вперед.

– Но ведь я, – возмутился Костя, – должен буду давать автографы с утра до ночи!

– Ни в коем случае! – возразила Симка-Серафимка. – Мы будем делать перерывы на твои выступления в клубе.

– Они… тоже запланированы?

– А как же! Два выступления в день, воспоминания и впечатления. Весь сбор – в фонд сооружения твоей статуи на школьном дворе, в твою натуральную вели­чину.

– Статуи? – ошеломленно пробормотал Костя. – Это…

– Ну ладно, пора заняться делом, – озабоченно сказал Женька. – Боюсь, давка начнется. Начинай, Константин Сидорыч, давать автографы, чтобы к ночи кончить.

– А какая разница? – возразил Гришка. – Все рав­но ему сегодня ночью не спать!

– Почему это? – испугался Костя.

– Народное гулянье, – объяснил Гришка. – В твою честь. В знак признания заслуг. Так что будь го­тов.

– Но ведь я хочу спать! – обозлился Костя.

– Ничего не поделаешь – популярность! – Гришка кротко улыбнулся и почтительно откланялся.

Несколько дней спустя друзья-однокашники собра­лись вечерком на квартире у председателя Гришки, ко­торый в коротком вступительном слове высоко оценил проделанную работу.

– Пока все идет как по маслу, – резюмировал он. – Ты был, Петька, ответственным за встречу в школе. Как прошло?

– Спектакль был по системе Станиславского! – по­хвастался Петька. – Эх, не пошел я в режиссеры… Ну ладно. Значит, собрание открыл завуч Павел Никитич. Он начал с того, что выразил радость по поводу встречи с бывшим учеником, а кончил несколько неожидан­ным, но тепло встреченным собравшимися сравнением Кости с Людмилой Гурченко. Ему, Павлу Никитичу, показалось, что это родственные дарования. Затем сло­во предоставили Косте. Он сказал: «Товарищи!» – и тут же из зала раздался радостный вопль: «Он нас, простых школьников, назвал своими товарищами! Ур-ра!» Отгремело. Костя продолжил: «Я рад, что снова в этом зале», – и снова вопли из зала: «А мы-то как ра­ды! Это праздник для нас!» Дальше Костя уже не смог сказать ни слова. Как только он раскрывал рот – начи­налась овация.