– Ну, это мы исправим, оглянуться не успеешь! – пообещала Любовь Григорьевна. – Верно, девочки?
– Только я блинчики не очень, я пельмени предпочитаю, – нашелся Перышкин.
– Мальчишка желторотый, – возмутилась Любовь Григорьевна. – Я тебе в мамы гожусь!
– Вопрос, – нетерпеливо напомнил Чернышев.
– Вот вы сказали, – Перышкин не удержался и мигнул Рае, с интересом на него посмотревшей, – что будем набирать предельное количество льда. А сколько это: двадцать, тридцать тонн? «Вязьма» набрала чуть за тридцать, и нас едва не перевернуло, на правом борту лежали… Предельное – это сколько?
Все притихли, неженатый рулевой матрос Перышкин попал в самую точку.
– Вопрос правильный, – сказал Чернышев. – Я тебе так отвечу, Федя: не знаю. Удовлетворен ты этим ответом?
– Не очень.
– И я не очень. Вот у нас на борту ученые, и они тоже не знают. И японцы, у которых в этих морях от обледенения чуть не сотня траулеров перевернулась, не знают. И англичане. Никто! Только в лаборатории изучалась эта проблема, на макетах, присутствующим здесь товарищем Корсаковым. А натурные испытания мы с тобой первыми проводим – никто до нас этим не занимался. Мы – первые. Считай, что ты, как Гагарин, полетел в космос и понятия не имеешь, что тебя ждет: может, космические лучи, метеориты прошьют корабль, или сгоришь в атмосфере, или приземлишься вдребезги. А вероятнее, вернешься на землю и расскажешь людям такое, что тебя будут благодарить и жать руки.
– Феде бы еще звездочку на тельняшку! – выкрикнул кто-то.
– Звездочки ты не получишь, гарантирую. – Чернышев даже не улыбнулся. – Так-то, брат Федор, не помню, как по батюшке. Будем рисковать, но по-умному – не бараны. К тому же завтра подойдет и будет нас страховать спасатель «Буйный» – вот как нас с тобой уважают, осознал? А теперь, если вопросов больше нет…
Чернышев одного за другим представил экипажу научных работников, попросил любить их и жаловать и дал слово своему заместителю по научной части Корсакову.
Корсаков взял кусочек мела и несколькими штрихами изобразил на грифельной доске контуры среднего рыболовного траулера.
– Борьба с обледенением судна – это борьба за его остойчивость, – начал он. – Остойчивость – это способность судна, выведенного из равновесия внешними силами, вновь возвращаться в первоначальное положение. Жил-был на свете человек, имени которого история, увы, не сохранила, как не сохранила имен и других гениев, подаривших людям колесо, кирпич и компас. Наверное, этот человек очень любил детей и делал для них разные игрушки. И вот однажды, озаренный идеей, он придумал забавную игрушку, которая, как бы ее ни толкали, всегда возвращалась в первоначальное положение. Потомки назвали ее ванька-встанька. Так безвестным умельцем была заложена основа теории остойчивости кораблей…
