Остров Весёлых Робинзонов | страница 4

– На что угодно!

– Отлично. Если я вернусь с победой, целый месяц будешь кормить меня шоколадными батончиками! По рукам? А теперь уходи и не мешай мне давать интервью представителю печати. Присаживайтесь поближе, то­варищ.

Я кровожадным взглядом отпетого дуэлянта прово­дил свою будущую жертву и с удовольствием подсел к голубоглазому ангелу.

– Видите ли, – галантно начал я, – к вам пришел не столько представитель печати, сколько человек, из­мученный бессонницей. Я только что побывал у Ивана Максимовича, вот его записка.

– Записка? Бессонница? – У ангела, как мне пока­залось, испуганно расширились глаза. – Но ведь вы сказали, что пришли из редакции!

– Совершенно верно. К вам пришел работник редакции, страдающий бессонницей и мечтающий по­пасть в санаторий, – любезно разъяснил я.

– Скажите, вы порядочный человек? – с неожи­данной и обезоруживающей наивностью спросил ангел. Я быстро соорудил на своей физиономии загадочную улыбку, но надобность в ней немедленно отпала. – Впрочем, извините. Есть вопросы, на которые ни один мужчина в мире не ответит отрицательно. Лучше при­знайтесь: вы слышали весь разговор с моим коллегой? От начала до конца? Только скажите правду, пожалуй­ста! – умоляюще закончил этот ребенок в докторском халате.

Я чистосердечно рассказал, как случайно услышал обвинение в авантюризме, которое оторвало меня от газеты, и попросил Марию Мироновну – я с трудом произнес эти два слова – объяснить мне, что ее встре­вожило.

– Зовите меня просто Маша, – вздохнув, ответила она. – Меня все равно никто не хочет называть Мария Мироновна. А мы беседовали так… о разных професси­ональных тайнах. Ну, рассказывайте.

Выслушав меня, Маша подумала, совсем как школьница потерла лоб ладонью и подвела итоги:

– Вы меня устраиваете. Подавайте заявление и го­товьтесь к отъезду. До свидания.

– А можно будет еще с вами…

– Проконсультироваться? – закончила Маша. – Конечно. Ведь я тоже еду с вами, как санаторный врач.

– О! – вырвалось у меня. – Извините.

– Ничего, это чисто нервное, – констатировала Маша и улыбнулась. – Всего хорошего.

«Занятное существо, – уходя, подумал я. – Только лечить людей ей, наверное, рановато. Куклу – куда ни шло, но человека…»

У каждого человека может быть много приятелей, но друг– только один. И, ради бога, не убивайте меня ссылками на четырех мушкетеров и троих в одной лод­ке (не считая собаки). У Петра Первого был один Алексашка Меншиков, у Дон-Кихота – Санчо Панса, а у Тимошенко – Березин. Эти примеры кажутся мне бо­лее убедительными. Да, только один друг – и сколько угодно приятелей.