— Да! Да! Уйдемте отсюда поскорее, — сказала Мария, с содроганием глядя на мрачный лес.
— Это хороший план, — заметил Матио Меллон. — Ничьим мнениям я бы не доверял так, как вашим, господа.
Мартин, довольный общим согласием, объяснил Оленю результаты нашего совещания; тот несколько раз кивнул головой и сразу стал готовиться к путешествию.
Мы решили перед этим некоторое время отдохнуть, и, пока Мария и Меллон спали, Мартин рассказал мне обо всем, что произошло за время нашей разлуки: как он увидал Оленя на реке и взял его с собою; как он нашел Меллона, блуждавшего в джунглях; как наткнулся на тело де Меррилака и, следуя по следам той партии, которая захватила меня, обнаружил угрожавшую мне опасность. Они втроем обдумали план спасения, который потом и выполнили. Олень унес Марию, затем, нагибаясь, прополз к тому месту, где я лежал, при полном свете костра, перерезал мои веревки и направился к берегу, где стояла лодка, чтобы там, как они раньше условились, ждать нас. Опять я был обязан своей жизнью этому замечательному человеку, который был для меня вторым отцом. Но он и слушать не хотел о моей благодарности и обошелся со мной со своей обычной грубостью, к которой он прибегал, когда бывал растроган.
Мы уже четыре дня двигались не спеша вверх по реке. За это время к Марии, не устававшей от ходьбы, возвратились силы, как и ко всем нам. Она очень интересовалась всем, что встречалось нам на реке, с любопытством наблюдая окружавшую нас природу.
На пятый день мы спрятали нашу лодку в безопасном месте и пошли в лес на восток, но из-за болот вынуждены были через несколько часов направиться на юг. Дорога была трудная, я помогал Марии в особенно тяжелых местах, с бьющимся сердцем переносил ее через лужи и ручейки, преграждавшие нам дорогу; облегчал ей, насколько было возможно, дорогу в почти непроходимых джунглях. Временами было очень трудно прорубать себе проход сквозь спутанную, сухую растительность, которая окружала нас со всех сторон. За три дня мы никого и ничего неприятного не встретили. На третий вечер мы подошли к заливу, вдававшемуся на значительное расстояние в глубь страны; мы находились в нескольких лье от морского берега, куда мы на следующее утро направили свой путь.
Около полудня мы подошли к большому мысу, который был покрыт лесом и скрывал от нас море. Олень, шедший впереди, предупредил нас знаком, чтобы мы молчали. В наступившей тишине слышны были голоса и бряцание оружия — действительно, нельзя было ошибиться, что это шум, производимый большим отрядом вооруженных людей. Мы с Мартином обменялись взглядами и, не говоря ни слова, поползли в густую чащу и, выглянув оттуда, увидели картину, которая нас изумила и испугала.
