— Не стану этого отрицать, — сказал худой человек. Он громко выругался по-итальянски. — Мы совершили несколько славных походов под началом нашего уважаемого капитана, а, Мишель? Благородный был человек, мсье!
— Мой брат, мсье! — сказал жирный Мишель, махнув рукой по направлению к говорившему. — Он также имел честь служить под началом вашего отца. Кстати, могу я спросить, как здоровье вашего родителя, которого и так уважаю?
Эти слова возмутили меня своей неискренностью, так как мне казалось, что обилие слов было только средством скрыть какой-то затаенный смысл его интереса ко мне. Но я решил установить, наконец, истинную причину этого проявления интереса и заговорил с ним мягко.
— Ваше имя? — спросил я его.
— Мишель Берр, мсье де Брео, старый солдат, который надеется пользоваться вашим покровительством ради вашего знаменитого отца.
Все это было сказано очень кротким, елейным голосом, но искренность опровергалась насмешливой иронией, появившейся в его единственном черном глазу.
Я заметил приближавшегося Мартина Белькастеля и, подавив в себе сильное желание выдрать за уши этого жирного насмешника, сказал ему, что отец мой умер месяц тому назад. Подошедший Мартин взял меня под руку, и мы возвратились к группе лиц, находившихся в шкафуте.
В то время как я был занят таинственным Мишелем, приготовления быстро подвигались вперед как на «Тринити», так и на двух небольших судах. На палубе происходила большая суета. Два матроса стояли наготове у румпеля, а впереди раздавалось громкое бряцание цепей и блоков: поднимали якорь. Наконец, паруса надулись, и выстрел одной из медных пушек, находившихся на приподнятом носу судна, известил о нашем отплытии. Со всех судов, стоявших в гавани, последовали ружейные ответы. Наши суда-спутники заняли места по бокам. На фок-мачте распустилось рыцарское знамя адмирала де Колиньи, а на грот-мачте развевался флаг его величества Карла IX. Так, устремив наши суда в неведомые, туманные дали Атлантики, мы направились в Неизвестность.
Суета на судне так привлекла мое внимание и пробудила такой живой интерес, что я возвратился с палубы только к обеду. Морской ветерок возбудил во мне аппетит, и я усердно принялся за еду в компании Мартина и других. Время от времени я замечал, что Мартин наблюдает за мною со странным блеском в задумчивых глазах и с еле заметной улыбкой, но тогда я не придавал этому значения. Часа через три, когда мы вышли в открытое море и встретились с настоящими волнами, мне казалось, что я уже никогда больше не буду думать о еде, и мне стал понятен насмешливый взгляд Мартина. В течение двух дней каждый час казался мне уже последним моим часом, но на третий день я себя почувствовал лучше и с тех пор уже никогда не страдал морской болезнью.
