— Черная Аннис ест маленьких детей, — пробормотал он, и в нем опять начала нарастать ярость.
— Черная Аннис — бабушкина сказка! — ударил, словно бич, голос Гвен и пробился к нему. — Возможно в Тир-Хлисе она и впрямь существует, но не в Грамарие! Здесь, она лишь сделана из ведьмина мха! И над малыми детьми издевается колдун!
Род остановился, дрожа, и кивнул.
— Именно этого колдуна мы и должны поймать! Но чтобы найти его, нам надо допросить его подручного наславшего на нас чудище! — Он ощерил зубы. — Этим допросом, я займусь с удовольствием!
Гвен содрогнулась и взмолилась:
— Прошу тебя, держи себя в руках! Наша цель знание, а не удовольствие от жестокости.
— Просто скажи мне, где он. Кто выслеживает?.. О! Дети. — Он замер, прислушиваясь к зову ребят, и шепча: Векс, ко мне. Когда нам понадобится скакать, нам будет нужна скорость.
Большой черный конь вырос рядом с ним с дробью копыт, когда раздался крик Корделии:
— Здесь!
Род вскочил на Векса, и они рванули сквозь ночь. Радар робота зондировал затемненный ландшафт, и Векс брал барьеры в виде упавших деревьев и ручьев, словно скакал на укороченном стипльчейзе. Гвен взмыла над деревьями, но Векс вырвался из-под покрова леса, когда она начала пикировать.
Целью ее был крытый фургон с высокими стенками. В открытой двери был виден силуэт женщины при свете свечи. Она метнула взгляд на Гвен, затем круто повернулась, уставившись сперва на север, на Корделию, потом на восток, на Грегори, потом на Джефри, а потом на Магнуса. Метнулась обратно в фургон, захлопнув за собой дверь, но тут же появилась вновь на сиденье возницы, хватая вожжи. Лошади ее подняли головы и свернули на луг, таща за собой фургон...
Она испуганно уставилась на заполнившую луг орду кроликов и на несшегося с громом за ними огромного вороного коня.
Затем обе ее руки резко выпрямились, пальцы нацелились — кролики прыгнули друг к другу, сливаясь, сплавляясь, преображаясь — и возникли лев, волк и медведь, обернувшись к Роду.
Тот завыл от ярости и радости, когда его снова окунал кровавый туман, затмевая все, кроме чудовищ. Они служили оправданием, они давали ему разрешение выплеснуть свою мощь. Он разнесет их в клочья и расчистит себе путь, чтобы размазать эту женщину по луговой траве.
Глаза тощего, огромного волка горели огнем. У медведя, неуклюже топающего на задних лапах, было человеческое лицо, а грива льва так и пламенела. В свете пламени сверкали его стальные когти и зубы.
