Грофилд повернул голову, открыл один глаз и посмотрел на нее.
— А вы?
Она его не поняла.
— Я?!
— Вы не убивали ее?
Лицо Патриции Челм сделалось очень холодным и очень злым. — Опять вы за свое? Холодная девственница, которая прячется в штанах своего брата?
— Прекрасный образ, — заметил Грофилд. — Оставайтесь в Нем. — Я не играю!
— Но вопрос в том, вы ли убили Белл Данамато.
Когда она отвернулась и, не ответив, горящими глазами уставилась в ветровое стекло, Грофилд снова прикрыл глаз, устроил голову поудобнее на спинке сиденья и сказал:
— Естественно, там, в доме, я в какой-то мере норовил ослепить Данамато. Но мне хотелось заодно снять ярмо, которое на меня набросили, и я пытался додуматься, кто же подлинный убийца. Это должен был быть один из нас, братцев-кроликов, находившихся на втором этаже, и, насколько я понимаю, любому из нас можно приписать тот или иной мотив. — Только не мне, — неуверенно сказала Патриция. — Может, я и недолюбливала Белл Данамато, но это не означает, что я... — Ха-ха-ха! — Он снова открыл глаз и улыбнулся ей. Мгновение она твердо смотрела на Грофилда, потом вдруг усмехнулась, отвернулась и сказала:
— А-а, да какого черта.
Он поднял голову, открыл второй глаз и спросил:
— Простите, не понял?
— Возможно, я не такая уж гипсовая святая, как думает Рой, — сказала Патриция, не глядя на Грофилда. — Или как он того хочет. — Она снова повернулась, встретилась с ним глазами, и выражение ее лица стало гораздо более открытым и решительным. — Бога ради, вы же видели Белл Данамато. Бы можете себе представить, чтобы она была помолвлена с человеком, с которым не спала?
— Нет.
— Она думала, что дело в долларах, поверьте мне. Такое уж воздействие Рой оказывает на людей. Он заставляет их самосовершенствоваться, выглядеть хорошими в его глазах.
— Что-то не заметил, чтобы он подействовал на меня подобным образом, — заметил Грофилд.
— Возможно, это касается только женщин, — сказала она. — Я видела, что это случалось не раз. Рой хороший, я хочу сказать, чист душой, и неважно, слаб он телом, труслив или нет. Это уже другое дело. Но нравственно он хороший, гораздо лучше меня, и он заставляет меня хотеть быть хорошей. — Она криво улыбнулась, оглянувшись на братца через заднее стекло. — Я провожу с ним большую часть времени, — добавила она, — так что, естественно, именно за мной он лучше всего ухаживает, но... Она замолчала. Грофилд взглянул на Патрицию и увидел, что зрачки ее расширились от ужаса. Она по-прежнему смотрела на дорогу.
