Когда Иван вошел в комнату, сестра сидела на подоконнике, смотрела на мост, на автостраду.
— Хорошо пробежался? — спросила она, не оборачиваясь.
— Нормально.
Лыков с некоторых пор, чтоб держать себя в приличной форме, не дрябнуть мускулатурой, не набирать вес, каждый вечер пятницы и выходных бегал по набережной Москвы-реки.
— Дождик идет?
— Был, но перестал.
— Ты, наверное, промок? Там чистое полотенце в ванной. Возьми.
— Спасибо.
— Ужинать будешь?
— А ты, Ань?
— Я? — она вдруг резко обернулась. — Знаешь, мне Наталья Павловна только что звонила — в Лесном… несчастье.
— Да? Какое же несчастье? — спросил Иван.
— Убийство. Убили священника. Того самого, которого Роман приглашал на освящение дома, — отца Дмитрия. Это случилось вчера вечером. А сегодня все уже знают, вся округа — Наталья Павловна так говорит. Она очень расстроена, сказала, что этот отец Дмитрий…
— Кого-то всегда убивают, Аня.
— Наталья Павловна мне сказала, что он был сильно встревожен тем происшествием в церкви — ну помнишь, про которое они нам рассказывали?
—Чепуха все это.
— Но ведь его убили, Ваня.
— Тебя это беспокоит? Ты видела его всего пару раз. Или ты расстроена чем-то другим?
Анна сразу же снова отвернулась к окну. Она пряталась от него, как улитка в свою раковину. Он помедлил. Потом подошел к ней, положил руку на плечо. Давно, в детстве, они обнимались запросто, а теперь каждый раз он делал над собой усилие, чтобы этот жест не выражал ничего, кроме братского участия и заботы. Сестра была старше его, но, когда рука его лежала на ее плече, он чувствовал себя взрослым мужчиной, а ее ощущал маленькой, беззащитной Дюймовочкой, хотя она была одного с ним роста и умела постоять за себя.
— Роман тебе не звонил? — спросил он.
— Нет. В Лесном его нет, — ее голос звучал обиженно и сердито.
— Ну раз он не обеспокоился смертью какого-то там священника, чего же тебе так волноваться?
— Ваня, нам надо съездить туда. — Она дернулась, чтобы высвободиться. Лыков ощутил аромат ее духов.
— А Салтыков тебя приглашал?
— Нет, но…
— Конечно, мое дело десятое. Но, может, не стоит тебе так часто там маячить?
— Какой ты стал грубый, Иван. Мне порой просто не хочется тебе ничего…
— Говорить? — Лыков отошел, сел на диван. — Ты очень хочешь видеть его?
— У него… у Романа могут быть неприятности в связи с этим убийством.
— Какие неприятности?
— Ты знаешь какие.
— Я? Я ничего не знаю. У тебя с ним, Аня, все какие-то секреты.
— У тебя от меня тоже секреты.
