Однако, когда начали обыскивать кладовку-спальню Говорова-младшего, повезло больше. Из одного из встроенных в стену шкафов над его кроватью извлекли электрошоковую дубинку, коробку газовых патронов и еще две шерстяные маски-"бандитки".
— Я не знаю, откуда это у него, — бормотала Говорова. — Это Костино, не наше.
За действиями сотрудников милиции молча наблюдал сын Ивана Говорова — тот самый, на роликовых коньках. Он исподлобья глянул на Колосова, и тот аж вздрогнул: никогда еще не приходилось ему видеть такой открытой, вызывающей, яростной ненависти у ребенка.
— За что папку моего забрали? — глухо спросил мальчишка. — Он что, сегодня уже не придет? И завтра тоже?
— Уведите сына отсюда, — Андреев сказал это Говоровой, но та, не двинувшись с места, лишь крикнула:
— Мама, да сколько же раз повторять, заберите Славку и Светку тоже, посидите пока у Завгородних!
Ее мать — полная, молчаливая, в старом застиранном спортивном костюме, попыталась было увести внука из кладовой, но тот лишь вырывался остервенело из ее рук, и вдруг, истерически взвизгивая от еле сдерживаемых слез, выпалил громко и страстно на весь коридор:
— Да чтоб вы сдохли, менты! Чтоб сдохли, сдохли, сдохли!
— Славочка, детка, да что, Господи, с тобой такое! — пыталась перекричать его бабка.
Но мальчишка ударил ее наотмашь по руке и со злобным упорством, со слезами начал выкрикивать во все горло стишок за стишком уличную дразнилку:
— Эй вы, вонючие объедки, чтоб сдохли вы и ваши предки! Эй ты, огарок свечки (это получил один из понятых), чтоб утонул ты в речке!
— Славочка, да кто тебя такому выучил?
— Эй ты, — мальчишка обернул к следователю бледное, искаженное ненавистью лицо. — Эй ты.., обмылок какашки, чтоб завтра же сдох ты от кондрашки!
А в это время мать его выла точно по покойнику.
Оперативники же извлекали из шкафа и заносили в протокол в качестве изъятого вещдока коробку газовых патронов в количестве двадцати пяти штук.
— Как волчонок пацан-то, злыдень маленький, — заметил Андреев, когда они после обыска возвращались в отдел. Батька — наркоман, мать больная, бабка безропотная, бессловесная, дядька… И столько злобы к ментам у мальчишки… Кто-то в нем эту злобу уже начал выращивать. Не папаша ли, задрыга занюханная? Не дядя ли родной-любимый? Я вот о чем сейчас подумал, Никита, — Андреев покосился на мрачно молчавшего коллегу. — Хоть пока ничего конкретного нет на Свайкина и Говоровых по твоему профилю, а все ж погоди пока сбрасывать их совсем со счетов. Мальчишка-то видал каков? Яблочко от яблони… По потомству и о родственничках легко мнение составить. А ведь тут прямо злоба живая, человеконенавистничество, ей-богу,
