Как и все нормальные россияне, ментов Снегирев не жаловал, а гаишников в особенности. Ведь чем должна заниматься милиция? Беречь нас. Кто сомневается, пусть спросит у товарища Маяковского. Только гаишники, как видно, стихов не читают. Трудно сказать, по какой причине, — то ли не умеют, то ли недосуг, однако ведут себя крайне паскудно. Только и ждут момента, чтобы водителя прижать и урвать побольше масла на свою ментовскую горбушку. А видели вы хоть раз гаишников на перекрестке с неработающим светофором? Как же! Не дождетесь. Оне шибко занятые — неподалеку изволят пребывать в авто и блюдут скоростной режим.
Одним словом, когда на Московском Снегирева тормознул лейтенант с полосатой палкой, резкого прилива счастья он не испытал.
— Машинку нужно дернуть, аккумулятор сдох. — В черном меховом изделии с бляхой гаишник был натурально похож на дворника, оплывшая ряха гармонично дополняла прикид, и в целом ментовский имидж вызывал недоумение: и чего это ты, милый, без дела томишься? Лопату тебе в руки — и вперед, вон сколько снегу нанесло!
— Кому надо, пускай и дергает. — Снегирев ласково улыбнулся и сунул в приоткрытое окно регистрационную бумаженцию. — А у меня машина новая, двигатель насиловать нельзя, потому как обкатка.
— Да. — Ментозавр разочарованно глянул на год выпуска и, сразу потеряв интерес, бросился стопорить красную «восьмерку». — Свободен.
«Эх ты, недоквашенный». Снегирев плавно влился в транспортный поток, быстро миновал «Электросилу» и, не доезжая до едва не сгоревшего пожарного училища, ушел направо — так путь короче, да и машин поменьше. Когда он вывернул на Ленинский, ветровое стекло стало зарастать коростой — дорогу только что «посолили», пришлось заливать в систему омывателя водку, купленную в ближайшем ларьке. К слову сказать, сделал это Снегирев с тяжелым сердцем, потому как твердо знал, что страждущие души алкоголь унюхают и непременно отсосут, хорошо, если без ущерба для «мышастой».
Обеспечив безопасность движения, он занялся своей собственной. Нехорошо будет, если кто-нибудь запомнит приметы, и потому, надкусив черную капсулу с гелем, он принялся втирать густую жидкость в коротко стриженный ежик. Это был «хамелеон» — псевдокраситель для волос, теряющий цвет через пару часов и для абсолютного большинства модниц, увы, недоступный. «Как на лобке у Кармен». Снегирев удовлетворенно глянул в зеркало на ставшую вороной шевелюру. Зачем-то пригладил ее ладонью и тронул машину с места, — «ну, ходи живей, черноголовый».
