— Ты говорила Алеку об этом?
— Нет. Я же от этого отказалась.
— А теперь, возможно, опять захочешь вернуться к этой мысли, потому что Алек сам к ней пришел. В прошлую пятницу была поразительная сцена — странно, что Брайан тебе ничего не рассказывал — так вот, в сцене с Амелией он ни разу на нее не взглянул. Его занимали только предметы, находящиеся в комнате. Он все время прикасался то к одному, то к другому, не обращая никакого внимания на Амелию. Подожди, еще увидишь. Движения его рук выразительнее, чем у всех актеров вместе взятых!
О Господи! Теперь они, пожалуй, ничего не будут снимать, кроме рук Алека!
— А что говорит Карен? — Когда актер что-либо резко менял в манере игры, другим зачастую было виднее, что из этого получится.
— Она в ярости. Вернее, не она, а Амелия.
— Ну, Амелия и должна его ненавидеть, — ответила Дженни.
Но в ту же секунду поняла, что ошибается. Амелия ненавидела свою жизнь, а не самого Лидгейта. Он причинял ей неудобства, был скучен и утомителен, стоял на ее пути — но для ненависти этого мало. Она совершенно его не боялась. Лидгейт был не опасен.
А вот теперь он представляет собой угрозу.
Ассистент режиссера кричал в микрофон, собирая актеров для «Пролога В». Дженни через плечо Теренса заглянула в текст. «Пролог В», небольшой отрывочек перед титрами, был посвящен появлению в усадьбе Олмэк герцога и герцогини.
Ничего особенного не планировалось. Цель мизансцены — продемонстрировать платье Амелии. Тоже дань зрительской почте — люди стремились рассмотреть наряды персонажей. Актерам это не слишком нравилось, но устраивало всех остальных, не исключая Дженни. Ведь на эти дурацкие костюмы тратилась такая уйма денег, что они имели полное право на собственное экранное время.
Дженни уже видела эскиз, но впервые имела возможность посмотреть на готовое платье. Мерцающий сиреневый шелк легчайшими складками ниспадал вниз от высокой талии. Расшитое серебром плиссированное жабо гармонировало с отделкой по подолу юбки, шнурки аметистового цвета украшали рукава и корсаж.
Наверняка оператор будет сосредоточен на платье, но Дженни интересовал Лидгейт. Она вышла из кабины режиссера и направилась к декорации, перешагивая через переплетения кабелей. Кивнула Трине, примостившейся на какой-то тележке рядышком с Пэм Реджистер. Они репетировали сцену. Пэм играла бедную кузину Амелии, Сюзан. Дженни смешалась с толпой у декорации усадьбы Олмэк.
Прозвучала команда «Тишина», и Лидгейт с Амелией вошли, остановившись в том месте декорации, которое изображало ступеньки входной лестницы. Амелия была прелестна и кротка. Лидгейт же стоял, словно аршин проглотил, почти не замечая ее присутствия.
