А разве же и он сам не испытывал острейшего желания стать частью такой вот пары? Чтобы за его руку держалась женщина, как это сейчас делает Кэй?
– Зайдем на минутку. Не возражаешь?
На этот раз она пригласила его не в бар, а в аптеку и улыбнулась ему. И он понял ее улыбку. Как и он, она подумала, что это означает новый этап их близости, ибо ей хотелось купить кое-какие необходимые предметы туалета.
Она позволила ему расплатиться, и это ему понравилось, как и то, что продавец называл ее «мадам».
– Ну а теперь, – решила она, – мы можем вернуться. Он не мог удержаться от иронии, о чем тут же пожалел.
– Как, даже не выпив последнее виски?
– Никакого виски, – ответила она самым серьезным образом. – Сегодня вечером я опять становлюсь, хотя бы ненадолго, шестнадцатилетней девочкой. Тебе не будет скучно?
Ночной портье их узнал. Почему такое удовольствие вызвало простое лицезрение вульгарной вывески сиреневого цвета – «Лотос» – этих нескольких освещенных над входом букв? И не меньшая радость оттого, что жалкий и унылый человек приветствует их как старых клиентов?
Откуда такое чувство удовлетворения, когда они оказались вновь в банальной обстановке заурядного гостиничного номера и увидели кровать с двумя уже подготовленными для сна постелями?
– Сними, пожалуйста, пальто и садись. Слегка волнуясь, он выполнил ее указание. Она казалась тоже взволнованной. Но точно этого он сказать не мог. Были минуты, когда она становилась ему ненавистной, а были и такие мгновения, как сейчас, когда ему хотелось положить голову на плечо этой женщины и разрыдаться.
Он чувствовал себя усталым, но успокоившимся. Он видел и ждал с легкой, еле приметной улыбкой на губах. Она перехватила его улыбку и явно поняла его правильно, ибо подошла и поцеловала, первый раз за день. Но не с чувственной жадностью и не с тем пылом, который, казалось, был порожден отчаяньем, а очень ласково, не спеша, протянув к нему губы и застыв в нерешительности, чтобы потом прикоснуться к его губам и с нежностью прижаться к ним.
– Он закрыл глаза. Когда он их открыл и увидел, что ее глаза закрыты, он был ей за это очень признателен.
– Теперь посиди спокойно, не двигайся.
Она встала, погасила люстру, оставив зажженной только совсем маленькую лампу под шелковым абажуром на ночном столике. Потом она направилась к стенному шкафу и извлекла оттуда бутылку виски, начатую накануне
Она сочла необходимым разъяснить:
– Сейчас это совсем не то...
