— Жен, послушай…
— Не желаю ничего слушать! Считаю до пяти и разнесу его медную башку. А если он и после не уберется, я распылю эту мразь и спущу в канализацию. Раз…
Не думаю, что с Гором кто-нибудь когда-нибудь осмеливался так разговаривать. Но он невозмутимо помалкивал, словно монумент, которому наплевать, что его вот-вот распылят. Тактика была самая правильная: сейчас Жен могла нажать на курок просто из принципа.
— Два!
Я встал, сделал два шага, оказавшись между “Страйком” и советником.
— Стой! — приказала она. — Не подходи ближе!
На самом деле я мог бы сейчас броситься и обезоружить ее. Просто не хотелось, чтобы между нами дошло до этого.
— Жен, не станешь же ты стрелять в меня, — проговорил я спокойно, в чуть монотонном ключе, припоминая уроки Клавдия. Поведение в экстремальных ситуациях было на Аламуте обязательным курсом.
— Отойди, Дик!
Это не было истерикой. Значит, есть шанс договориться. Хотя, уповая на бессмертие…
— Три!
— Ты знаешь, что мы с тобой были приговорены Президентом? А Гор нас спас.
Ох, женщины! Оказалось, она еще способна воспринимать слова!
— Да? И от кислоты тоже он меня спас? Четыре.
Так, теперь главное зацепиться языками:
— Ты-то должна понимать, что он был под кодировкой. Этот наследничек всех зомбировал. Ты же знаешь, как Грязный Гарри рвался к инфинитайзеру. И потом, все же обошлось. Ну будь умницей, Жен, хотя бы послушай, что я тебе скажу. И опусти, пожалуйста, пушку. Неровен час, выстрелишь.
— Могу, — уже мягче признала Жен, но счет не продолжила.
— Не стоит! — отсоветовал я, увидев, как сжимаются ее губы.
Я загораживал собой советника наверняка не полностью, и, когда Жен нахмурилась, половчее перехватив пальцами рукоять лучевика, мне показалось, что она выцеливает какую-то часть его тела, виднеющуюся из-за меня. Я обернулся. Советник Гор — для меня уже просто Алекс — поднялся из кресла и совершил перед Жен неожиданно светский поклон. Выпрямившись, он произнес:
— Госпожа Александер, прошу вас простить меня за все причиненное вам зло. Готов понести любое наказание.
Вот тебе и раз! Я тут распинаюсь, а он — глядите-ка, держится, словно на ежегодном кремлевском балу. Ладно. Теперь последний штрих, и можно надеяться на некоторое урегулирование.
— Ну что же, пальни в него из лучевика, да и дело с концом, — предложил я. Ее прекрасные глаза стали еще прекраснее и больше раза в два, так удивилась. Или испугалась, что все-таки придется выстрелить? Пришлось пояснять:
