— Чем могу быть полезен?
— Этим. — Человек раскрыл имевшуюся у него в руках папку и продемонстрировал Паоло медленно умиравшую на экране Фемиду. Из ее рук выпадал меч, весов уже не было, повязка сползала с глаз, она стремительно худела. Еще секунда — и скелет правосудия осыпался на подножие бывшей статуи. Экран осветился изображением мешка денег и солидной цифрой вознаграждения.
— А с чего вы решили, что я скажу «да»? — Паоло немного удивился такому причудливому способу предложения взятки.
— К сожалению, вы скажете «нет», почти наверняка скажете. — Собеседник улыбнулся, и экран отразил адрес увеселительного заведения, подконтрольного флоридской организации, где обычно и отдыхал средний персонал. И дату — сегодняшний вечер.
— Нет.
— Примите мои извинения.
Неужели Паоло был таким глупым авантюристом, готовым сунуть голову в петлю? Скорее тут дело в соотношении его статуса и возможного компромата. В конце концов, даже если он где-то и на что-то согласится, даже пересылка всей этой гадости дядюшке в его положении почти ничего не изменит. А после дядюшки ему тут ничего не светит. Эпикурейские рассуждения всегда приводят человека к новым ощущениям. Надо же взять от жизни все?
Переговоры закончились, делегации разошлись по своим отелям. «Кронпринц» стоял почти у залива Фахсахфлоуи, и в «Тычинку и пестик», здание, угнездившееся дальше от берега, если не брать такси, нужно было минут десять идти по новым крытым галереям, промозглым перекресткам и стареньким улочкам. Контроль флоридской компании над этим заведением был чисто финансовым, территория была все-таки чужая, потому никаких серьезных гулянок сотрудники здесь не устраивали, и прейскурантные развлечения не переходили грань.
Паоло прошел в зал, где сотни огней на фоне безумной музыки пытались разложиться в тысячах линз и перетасоваться в миллионы оттенков. Что-то выпил, что-то съел, постоял минуту, подпирая стенку. Вдруг в хаосе вспышек, цветов и эротических образов, который присутствовал на большей части экранов, возникла умирающая Фемида. Она держалась секунду или две. Паоло стал смотреть в оба глаза. На одном из них опять возникла Фемида, потом — только ее умирающая рука, указывавшая на стойку бара. Гринтауэр подошел туда. Экран над стойкой поначалу никак на это не реагировал, но вот и он выдал изображение указующего перста. Так менеджер и путешествовал взглядом минуту-другую от экрана к экрану, попутно оказавшись у дальних столиков.
