Хоть она мне и ненавистна, но придется и ее упомянуть, говоря о войне, потому что и она примешалась.
Власти в Полынске, я уже говорил, не было, но есть все-таки управа.
Вернее, две — городская и уездная.
Городская управа — в Городе.
Уездная тоже была в Городе, но в новейшее время в результате интриг ее переселили в Заовражье, построив для ее утешения двухэтажный особняк и замостив перед ним площадку, где разместились два служебных автомобиля — а больше уездной управе и не полагалось по штатному расписанию.
Уездная управа управляет уездом, то есть сельской местностью.
Городская управа управляет Полынском, то есть, значит, и уездной управой, раз она на территории Полынска, то есть, получается, и сельской местностью тоже.
Уездного управителя Ялова это угнетало и человечески, и административно.
Городской управитель Огулов тоже считал это положение ненормальным. Уездная управа виделась ему лишним звеном в управлении.
Ялов же подумывал о необходимости полного отделения от Города и о возрождении Полынска на исконной исторической территории как самостоятельного города. Это предложение он выдвинул на уездной Ассамблее — и его одобрили.
Тогда он объявил Огулову, что все сельские поставки в Город прекращаются и возобновятся лишь при условиях:
1. Оплата в конвертируемой валюте.
2. Перенести в Заовражье пассажирскую станцию Полынск-1 с вокзалом, товарная же, Полынск-2, хрен с ней, пусть остается в Городе.
3. Присвоить Заовражью статус отдельного города с названием Полынск. Сами же ищите, какое хотите. Полынск-на-Моче, например. Есть же Ростов — и Ростов-на-Дону. И Ростов-на-Дону гораздо при этом даже больше. Тут была запланирована ложка меда в бочке дегтя: Ялов знал честолюбие Огулова.
Пока городская управа рассматривала ультиматум, Ялов запретил заовражным торговать в Городе продуктами. Но его не послушались. Зато подняли цены. Горожане кто как: некоторые, ко всему привыкнув, брали и за эти цены, другие ездили в Сарайск. И ультиматум по этой причине оказался бесплоден.
Ялов стал думать дальше.
Огулов поехал в Сарайск хлопотать об упразднении уездной управы и о слиянии ее с городской, одновременно дав пространную телеграмму в Москву о сепаратистских настроениях на местах, которые, как известно, в настоящий исторический момент есть основная причина терроризма и региональных войн.
Больше об этом не хочу, скучно.
Тем временем открылась на летний сезон танцевальная площадка (два месяца уже действующая, но неофициально). Ее открыли торжественно, как заботу властей о молодежи. Повесили алую ленту. Огулов ее разрезал, Ялов подавал ножницы. Потом выступил духовой оркестр, всегда играющий на торжественных мероприятиях и похоронах. Потом поставили две коробки звукоусилителей, и с электрическими инструментами на эстраду вышли молодые люди. Главным был Костя Чолубеев, влюбленный в музыку. Он ударил по струнам и запел аи лав ю май герл, он запел потом шизгару и естудей, он запел ритмично ты што в зиленай юбачки праходишь мимо глас, я для любимай любачки спаю сичас раманс, та-ра, та-ра, та-ра, мчитца троек пара, дай мне твои губы люба люба люба, йех, на-на, на-на, на-на, на-на, на-на, на-на, на-на, все плясали.
