Да, главное — работа. Даже если это останется единственным, тоже не беда… ну, идеальным такой вариант не назовешь, но нельзя же иметь все!
Был как-то случай, два года назад, когда Игнатьеву показалось — можно. В Доме ученых его познакомили с аспиранткой кафедры этнографии, она весь вечер говорила о его работе, потом как-то удивительно мило и непринужденно выразила готовность поехать к нему — посмотреть библиотеку. До книг дело не дошло, и дней десять он провел как во сне — непостижимо было, что такая женщина могла обратить на него внимание. А потом она вдруг исчезла — не появлялась, не звонила, поймать ее по телефону никак не удавалось. Через месяц Игнатьев встретил ее на Менделеевской линии в компании каких-то иностранцев, она глянула на него равнодушно — не узнала…
Хорошо еще, тут как раз подошло время уезжать в поле, его назначили начальником нового феодосийского отряда, и первые же разведочные раскопки на месте дали такой богатый материал, что у него сразу вылетели из головы все питерские мороки и наваждения. Осенью он вернулся совершенно исцеленным, хотя и с новым, весьма настороженным отношением к женщинам: от всех от них, решил он, нужно держаться по возможности подальше…
Витя Мамай, его помощник в отряде и ярый женоненавистник (что, впрочем, не мешало ему ладить даже с собственной тещей), определял его теперь как женоненавистника умеренного — не то чтобы гинофоб, дескать, а скорее так, мизогин. Пожалуй, это было верным определением.
— Во всяком случае, поумнеть я поумнел, — вслух пробормотал Игнатьев. Проводив взглядом девицу в ошеломительной мини-юбке, он закурил новую папиросу и снисходительно добавил: — А уж вот этими штучками фиг вы меня теперь поймаете…
В конце мая водолаз ремонтной бригады треста «Мосспецстроймонтаж», проводивший профилактический осмотр опор Новоспасского моста, обнаружил под водой портфель, зацепившийся ручкой за крюк кабельного кронштейна. Поднявшись на палубу базового катерка, Саша Грибов отдал находку товарищам; пока его раздевали, портфель пошел по рукам, был окачен из шланга, протерт чистыми концами — оказался желтоватенький, из тисненного под кожу поливинила, явно не отечественного производства.
— Слышь, Сань, — сказал моторист, подойдя к моющемуся под шлангом Грибову, — портфельчик-то не наш, оказывается! Может, ты большое дело обнаружил. Что, если его какой шпион с моста кинул?
— Вы погодите раскрывать, — сказал Грибов. — Мало ли… может, в милицию сдадим, а, Петрович?
