– Как он? – спросила она.
– Держится, но не знаю, как долго так сможет продолжаться, – признался Монтроз.
– Ожог? Или лента?
– Ожог не настолько серьезен, но и он не заживает как надо бы. Это все лента келли. Она поменяла метаболизм его организма. Повышенное содержание антител, пониженный пульс. И я боюсь давать ему лекарства – у него на все жуткая аллергическая реакция.
– Эйя говорят, он боится. Монтроз тяжело вздохнул.
– Я тоже.
* * *
ПОДПРОСТРАНСТВО: НА ПУТИ С ШАДЕНХАЙМА НА ТРЕМОНТАНЬ
– Скачок! – скомандовала Марго Нг. Экран опустел, когда скачок швырнул «Грозный» прочь от Шаденхайма.
Нг барабанила пальцами по подлокотнику. По меркам Тысячи Солнц Тремонтань и Шаденхайм располагались необычно близко друг от друга, но предстоявшие двенадцать часов перелета обещали быть длиннее длинных.
«И скорее всего, когда мы туда прилетим, все уже будет кончено».
Никаких следов рифтерской активности у Шаденхайма не обнаружилось. Нг улыбнулась, вспомнив разочарованное выражение лица тамошнего архона.
«Они там и правда чертовски кровожадная шайка».
Возможно, Эйшелли сделал правильный выбор – пусть даже Харимото и общиплет ему перья у Тремонтаня.
Она увидела, как выпрямился в своем кресле Ром-Санчес.
– Капитан! – Голос его звучал нарочито бесстрастно. – В информации с шаденхаймского ретранслятора обнаружилась депеша лично вам. Открытым текстом.
– Дайте ее на мой пульт.
На ее мониторе возникли строки:
«Я запустил эту шифровку в ДатаНет после нашего прошлого разговора: дополнительную информацию насчет наших „галсов“. Я сократил ее для тебя, но надеюсь, это тебе не поможет: до истечения срока нашего пари осталось всего шесть месяцев, Бортовой Залп!»
Внизу красовался глиф шифровки и подпись: «Метеллиус Хайяши».
– «Бортовой? Залп?» – услышала она чей-то шепот.
Она с трудом подавила усмешку, отдавая распоряжения так, будто ничего не заметила.
Ром-Санчес и молоденький лейтенант за соседним пультом послушно углубились в работу, но она не сомневалась: они всласть насплетничаются по окончании вахты.
Мысли ее все еще были заняты депешей, когда она, отдежурив на мостике, заглянула в кают-компанию младшего офицерского состава. Там уже сидело большинство офицеров, несших вахту вместе с ней; все повскакивали, вытянувшись по стойке «смирно», но она остановила их взмахом руки. Она налила себе чаю и только после этого заговорила:
– Прозвище «Бортовой Залп», – безмятежно сообщила она, – не имеет никакого отношения к моей комплекции.
