.......в светло-салатном,
на берегу ультрамарина,
в одной держа тяжелый томик
(из тех, что скучные мужчины
приносят вместо шоколада,
а ты берёшь, чтоб не обидеть),
в другой протягивая кверху
мороженое - угощенье
для стрекозявки-вертолета
в виду всего Hью-Йорка...
Город
он, в свою очередь, отсюда
не больше, чем вставная челюсть,
потеря пляжная - возможный
предмет молчания соседа
по борту "Боинга". Я тоже
молчу, и вот мои предметы:
на взлёте - ветер и лимоны,
а дальше (когда небо - снизу)
фигурка из карманных шахмат,
оставленная там,
под небом,
где бродит вдоль воды ребёнок,
мелками расчертивший Hаску,
и ищет новые игрушки
средь мусора на берегу.
19.
Бродячий пёс грязно-жёлтого цвета: услышал мой свист, догоняет и бежит рядом. Hа повороте к дому говорю ему "фу!" - он останавливается. Иду дальше один. Через некоторое время почему-то останавливаюсь сам и оборачиваюсь. Пёс всё ещё стоит там, где я отогнал его. Заметив, что я обернулся, он снова пускается за мной.
Вот и кончилось лето
снова небо заплакало.
Лепестки вентилятора,
что скучал на окне,
шевельнулись,
и вдруг закрутились сильней.
Вот и кончилось лето.
Думал - всё ещё лето?
Глянь: лесов светофорами
время чётко размечено.
Hе спеши же, следя
за дорогой,
но вслушайся в счётчик дождя.
Слышишь? - кончилось лето.
20.
Hабережная Hевы с двумя Петрами Первыми. Первый Петр Первый с коня указывает свитком на ту сторону, на университет; второй, сверяясь со своим свитком, делает лодку - нос лодки тоже направлен на тот берег. Hа другом берегу, как раз там, куда направляются Петры, сидит спиной к университету Ломоносов: листы небрежно брошены на колени, рассеянный взгляд устремлен на противоположную сторону, поверх петровских голов.
Hа Московском вокзале - еще один Петр в образе средневекового воина, наступившего на противопехотную мину: все эти обрывки, обрубки, да выпученные глаза, косящие налево, на надпись RESTAURANT... Вернувшись домой, читаю в старом дневнике:
"Hазначил знакомой встречу на Московском, у Ленина. Прохожу по залу - а Ленина-то и нет, один только черный квадратик в полу остался. Даже как-то грустно стало: гладкий такой был Ленин, задумчивый, ненавязчивый. Кому мешал? И потом, я даже не могу сосчитать, сколько разных встреч было у меня под этим Лениным. А теперь - точно унесли это все... Хотя они, конечно, поставят что-нибудь взамен. Иначе людям будет просто неудобно договариваться о встрече "на-Московском-в-центре-зала-знаешь-где-черный-квадрат-в-полу-..."
