— Комната 314. По лестнице идите осторожнее, она скрипит.
Я послушался совета и поднимался очень аккуратно, но ступеньки все-таки отчаянно скрипели. Постучав в комнату 314, я выждал немного, потом постучал еще раз. Наконец послышались шаги, и дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы я мог увидеть голубые глаза, кудряшки волос и шелковый пеньюар, затянутый у горла. Я действовал решительно:
— Добрый день, Марион. Меня прислала к вам Джун. Можно войти?
Ее огромные голубые глаза стали еще больше. Дверь открылась во всю ширь, и я вошел как истинный джентльмен, сняв шляпу. Марион облизнула губы и кашлянула, прочищая горло:
— Я... я только что проснулась.
— Это я уже понял. Тяжелая ночь?
— Нет...
Она провела меня через крошечную переднюю в такую же крошечную комнатку и жестом пригласила сесть:
— Надеюсь, вы извините меня, я должна переодеться.
Марион ушла в спальню. Было слышно, как открываются ящики комода и дверцы шкафа. В отличие от большинства девушек, которых я когда-либо знал, Марион была готова через пять минут. За это время она успела одеться, причесаться и наложить легкий макияж. Грациозно усевшись на стуле с прямой спинкой, Марион взяла сигарету из серебряного ящичка:
— О чем вы хотели бы со мной поговорить, мистер?..
— Майк Хаммер. Можно просто Майк. — Я чиркнул спичкой и поднес девушке огонек. — Джун, по-видимому, уже рассказала вам обо мне?
Марион кивнула, выпустив через нос тоненькую струйку дыма. Голос ее звучал с хрипотцой, и она еще раз облизнула губы:
— Это вы были вместе с мистером Вилером, когда... когда он... умер?
— Верно. Но был так пьян, что даже не заметил этого.
— Весьма сожалею, но, право, я смогу рассказать вам очень немного.
— Расскажите мне о том вечере, когда вы познакомились с Вилером. Этого мне будет достаточно... по всей вероятности.
— Разве Джун не объяснила вам...
— Объяснила. Но я хотел бы услышать все лично от вас.
— Он отвез меня домой. — Марион глубоко затянулась. — Я немного перепила и... ну... и не очень уверенно держалась на ногах. По-моему, он меня немножко прокатил на такси... Но я не помню точно...
— Говорите, я слушаю.
— Потом я, наверное, заснула, поскольку следующее, что я помню, это пробуждение. Я очнулась в своей кровати, полностью одетая, со страшной головной болью. Позднее я узнала, что он покончил с собой. Мне, конечно, было его страшно жаль.
— И это все?
— Все.
Плохо, подумал я. Чертовски плохо! Марион терпеливо ждала, что я скажу дальше, а поскольку времени у меня было достаточно, я попросил:
