– Да и ты, вижу, меченый! – сказал Микула.
– Было дело, – махнул мужчина рукой. – Только давно, уже и забылось.
– О нет, – возразил Микула, касаясь своего лба. – Такое, человече, не забывается!
Пока они разговаривали, женщина молча сидела у борта и слушала. На ней было темное платно, голова окутана темным платком, темным было и лицо. Микула видел только глаза, которые, как показалось ему, были прикованы к нему.
– Куда же ты поедешь? – спросил его мужчина. – И когда?
– Куда же? – отозвался Микула. – Домой, в Любеч. Женщина вздохнула.
– Теперь уже недалеко, – сказал Микула. – Вот побывал я, люди добрые, далече, за морем Русским, за Дунаем-рекой, за горами Родопскими…
– И князя Святослава видел? – спросил мужчина. Месяц быстро поднимался в небе, он стал меньше, но светлее; в воде от берега далеко к низовью протянулась серебристая дорожка.
Микула расстегнул ворот сорочки, потому что ему вдруг стало душно, и засмотрелся на эту дорожку.
– О-хо-хо! – ответил он пришедшему. – Вы спрашиваете, видел ли? Не только видел, а все время шел с ним плечо к плечу. А в Доростоле, есть такой город над Дунаем, мой меч князю Святославу жизнь спас…
Женщина и мужчина напряженно слушали, и Микула почувствовал, что мог бы вот так говорить о князе и до утра.
– А в последнюю ночь, – продолжал он, – да будет прощен наш князь, мы с ним и спали рядом. Было тихо, как вот сейчас, темно-темно, вой спали, только князь Святослав не ложился, да еще я сидел неподалеку. «Ты почему не спишь?» – спросил меня князь. «Сижу, – говорю, – а спать не хочется… Вода течет – родная вода, звезды вверху, как сторожа, соловьи поют – дух перевести боишься…» – «Правда, – согласился князь, – хороша родная земля, нигде лучшей нет…»
– И больше ничего не говорил князь? – сдавленным голосом спросила женщина.
– О нет, женщина! Очень много говорил… Я ему рассказал о себе, просил в гости приехать, и он обещал, что будет гостем моего дома… Много, много мы с ним тогда говорили… И о дочке я его просил.
– О дочке? – насторожилась женщина.
– А разве я вам не рассказывал о ней? Была у меня дочка Малуша, жила она с нами в Любече, а потом приехал ко мне сын Добрыня, забрал ее сюда, в Киев… Слыхал я, будто потом тут, на Горе, Малуша ключницей была у княгини Ольги, да не угодила, послала ее княгиня в какое-то село…
– Откуда же ты, человече, это знаешь? – тихо промолвила женщина.
– А я, когда шел на брань, был в Киеве, попал на Гору, расспрашивал людей о дочке. Вот тогда мне одна женщина, – ее, кажется, Пракседою звали, ключница княжья, – рассказала о Малуше… И молодого княжича Владимира я тогда видел, ключница Пракседа с ним гуляла в саду… А вы что, – обратился Микула к пришельцам, – может, слыхали что-нибудь про Малушу, так скажите же, скажите…
