Впрочем, корона так и не понадобилась Давиду Шишма* ну: если папа римский действует крестом, то Византия действует мечом. Под городом Сера ромеи убивают в бою Давида; Моисей падает мертвым, убитый ромеями из-за угла, – в Западной Болгарии остаются два сына старого Шишмана: Самуил, который сидит в Водене, да еще Аарон, что правит в Средеце.
Кесаревича Романа привели к комиту Самуилу босого, потому что он разбил свои башмаки в дальней дороге, с непокрытой головой, в черной от пыли сорочке и таких же ноговицах.
– Что это? Кого ты привез, воевода Петр? – обратился Самуил к бородатому воину, сопровождавшему Романа.
– Охраняя склоны Родопов, мы увидели отряд, ехавший со стороны Адрианополя по клисурам, долго следили за ним и окружили. Во главе этого отряда, оказалось, ехал прежний кесарь Болгарии Борис. Он поднял против нас меч, и мы его убили.
– Ты поступил справедливо, воевода Петр, дружина моя и все болгары давно решили убить Бориса, если он посмеет переступить границы Болгарии. Греческий кесарь нам не нужен. Хватит! Но это кто?
– Брат Бориса – Роман, – ответил воевода Петр. – Они ехали вместе.
– Ха-ха-ха! – засмеялся Самуил. – Выходит, ромеи посылают сюда двух кесарей вместе?
– Нет! – подал вдруг голос Роман, стоявший до сих пор молча, присматриваясь к молодому Шишману, о котором он слыхал когда-то еще здесь, в Болгарии, а позже и в Константинополе.
– Нет? – рассмеялся Самуил. – Хорошо, ты сейчас сам мне все расскажешь. Ступай, Петр, – обратился он к воеводе, – ты, должно быть, очень устал?
– Да, комит, дорога была дальняя. Мои воины стоят у дверей.
– Добро!
И воевода Петр вышел. Самуил поднялся с кресла, подошел к окну, за которым виднелись горы, долины.
– Как же ты, кесаревич Роман, очутился здесь? – обернувшись к Роману, спросил Самуил.
Роман решил говорить правду. А впрочем, что ему было скрывать?
– Недавно проэдр Василий велел Борису ехать в Болгарию и начинать восстание против тебя, а мне сопровождать брата…
– Значит, Византия послала Бориса в Болгарию как кесаря?
– Проэдр Василий назвал его кесарем и обещал возвратить корону, как только он дойдет до Преславы.
– Хитро поступает Византия, – засмеялся Самуил. – Как всегда, загребает жар чужими руками. А ты? Зачем ты ехал с Борисом? Что же, ты тоже хотел стать кесарем?
Роман закрыл глаза, сжал губы, на лице его отразилось невероятное страдание.
– Я кесарем? – прозвучало в палате. – Послушай, комит Самуил, ты шутишь, ты ведь знаешь – я никогда в жизни не смогу и не захочу быть кесарем Болгарии.
