– Вы знаете о каких-то доказательствах его вины за исключением того факта, что он передал отравленную еду Гальвинию?
Айварис качает головой.
– Мы потрясены. Не понимаю, зачем кому-то обвинять в убийстве моего мужа. Он на такое не способен.
– Ваш муж всю жизнь ругает традиционалистов. Гальвиний являлся весьма влиятельным традиционалистом. Вряд ли они были большими друзьями.
– Но так делаются дела в сенате. Мой муж никогда не потворствовал насилию.
Это, конечно же, вранье. Во время выборов чинится много насилия, которому способствуют те, кто хочет победить и быть избранным. Я не заостряю вопрос, но замечаю, что быть оппонентом консула чревато неприятностями.
– Это не первое обвинение в убийстве, выдвинутое в нашем городе ради политических целей. Я сам пострадал от ложных обвинений, а Лодий и его партия популяров не очень-то старались мне помочь.
Айварис явно расстроена. Я продолжаю:
– А как насчет судебного разбирательства? Говорят, Гальвиний собирался подать на вашего мужа в суд.
– Там какой-то спор по поводу завещания, – говорит Айварис, – я не знаю подробностей.
Весьма сомнительно. Айварис не похожа на женщину, которая не в курсе дел мужа. Ничего, узнаем о подробностях где-нибудь еще. Впрочем, и так ясно, что перспективы у Лодия весьма мрачные. Он угостил отравленной едой человека, который собирался подать на него в суд. И этот человек был его врагом.
– Цицерий устроит мне встречу с вашим мужем?
– Да-да, вы можете пойти туда прямо сейчас? Или после окончания Сабава.
– Простите, не понял.
– Вечерней молитвы. Она уже должна начаться.
Граждане Турая, согласно закону, обязаны молиться три раза в день. Наиболее верующие ходят в церковь, хотя закон этого не требует. Можно молиться где угодно. Если я нахожусь у себя дома, то игнорирую призыв к молитве. Когда же мне не везет и призыв застает меня на улице, я обычно преклоняю колени вместе с другими невезучими и несколько минут дремлю, пока остальные молятся. Что касается Макри, то она вообще не имеет никакого отношения к турайским религиозным ритуалам и обычно в часы молитв где-нибудь прячется.
Сейчас Айварис фактически предлагает нам воспользоваться семейным храмом. Внезапно я осознаю, что от меня разит кли. Не стоит посещать часовню, когда от тебя несет спиртным. Это грозит неприятностями. Боги и так частенько наказывают меня за тот или иной проступок, зачем отягощать свою участь. Я уже начинаю придумывать какой-то предлог, однако Айварис жестом дает понять, что не желает ничего слушать. Макри переминается с ноги на ногу, и по ее виду ясно, что ей все это не нравится.
