А Доброславу было все равно, он был даже рад — своих двоих бойцов он тут же отозвал из отряда.
Старшим у них был молодой воин по имени Радим, невысокий, но широкий и мощный телом. На коне он сидел как влитой, будто был со своим конем одним целым.
Каждому из воинов выделили по запасному коню. Иначе в степь не ходили. Все ехали друг за другом. Старались прижиматься к опушкам рощ. В иных местах казалось, что леса больше, чем ровного места, а все же степь.
Высоко, не шевелясь, висел над их головами орел-беркут, оглядывая землю и людей, одинаковых для него, как муравьи в траве.
На каждом из бойцов были холщовые штаны, заправленные в кожаные сапоги на толстой подошве, рубахи, вышитые у ворота, на головах — плоские колпаки-подшлемники. Сзади к седлу приторочен плащ и безрукавка из козьей шкуры мехом наружу. Спереди — сумка с походной мелочью. Меч висел на левом боку, удерживаемый кожаной перевязью. Рукоять длинного ножа торчала за голенищем правого сапога. У каждого колчан с тремя десятками стрел, лук со спущенной тетивой, притороченный к седлу. Круглый деревянный щит, окантованный железом по краю и с железными бляхами по всему полю, висел на длинном ремне за спиной.
По дороге встречалось много зверей, козы, свиньи, дикие лошади, антилопы, бизоны — все быстро или нехотя уступали дорогу. Однажды, на четвертый день пути, увидели пятерых огромных, зеленых, с красным гребнем, странно и вызывающе чуждых животных — тарканов. Радим долго всматривался, разглядывая зверей, мирно пережевывающих траву и лишь изредка, рывком передвигавших тело с места на место. Опасности не было. Радим махал рукой — в путь.
Встретились и дикие лорки. Пронеслись вереницей, словно чудовищные страусы, и исчезли вдали.
Еду с собой не взяли. Немного хлеба на первое время, щепотка соли. На ходу, не задерживаясь, били добычу. Кто-нибудь привязывал к седлу свинью, оленя или антилопу и спешил догнать товарищей. По степи вдаль и вширь катились травяные волны. Лес расступился по сторонам, спустился в балки, где еще журчали свободные воды ручьев.
А врага все не было.
На седьмой день встретили своих дозорных, неспешно отступающих перед чудовищной силой вражеского войска. Сергея поразили постаревшие лица разведчиков — в общем-то молодые воины, старшему не было и тридцати, увидев воочию силу, пришедшую уничтожить людей и их семьи, вмиг обрели зрелость. Все готовились к смерти: или врага, или своей.
От обров уходили не спеша, враги все равно не могли догнать конных на своих лорках. Увидев войско врагов, уже не хотели терять его из вида. Боялись, что невидимый враг станет еще сильнее. Но и бодрились — дело сделано, свои к сечи готовы, а там — Бог-Отец поможет. Готовность увидеть рядом врагов переводила мысли на дом и грядущее сражение. Воины думали о семьях, о земле, о жизни… И страх за своих близких излечивал от страха за себя…
