Вот он: под тяжелым шлемом сурово сдвинулись нахмуренные брови, выбившиеся пряди волос словно осыпаны мукой, в глубоких глазницах прятались огненные рубины глаз, рот твердо сжат, усы длинные, вислые и будто позолоченные отливали желтизной в лунных лучах. На прижатых к телу руках бугрились могучие мускулы, грудь нависала над впалым животом.
Бог был голым по пояс, но вооружен хорошо: из-за спины торчал лук, в одной руке меч, в другой боевой топор. Бог был воителем и защитником. Он звал к битве.
— Вы пришли в наш мир для встречи с Богом-Отцом. Не наша и не ваша вина, что обры, заступив путь, соединили наши судьбы. Пока обры угрожают нам и вам— наши цели ясны, а будущее только в совместной войне. В нашем войске, войске Бога-Отца, один за всех и все за одного. Иначе гибель неизбежна.
Мы войско, и мы выше племени, в нас жизнь и сила рода, пока мы живы — жив наш народ! Побьют нас — нашим женам и детям не жить: станут они, в лучшем случае, чужими рабами.
Я, воевода, вождь племени, спрашиваю, хотите быть с нами? Хотите биться против обров и победить? Клянитесь Богом-Отцом!
У ног статуи разожгли костер. В огонь сунули железные прутья, скоро повеяло чадом раскаленного железа.
— Встаньте правым плечом, чтобы принять знак братства, — приказал Доброслав.
Сергей догадался, что сейчас их будут клеймить, и посмотрел на своих: Илья, Исаев, Малинин… Сергей напрасно беспокоился, даже лицо профессионального скептика и разрушителя устоев Исаева выражало волнение и восторг.
И он подумал, подивившись неуместности мыслей, что бывают моменты, когда жизнь исключает альтернативы, и это — подарок, ибо на других этапах все одиноко мечутся между покоем и разрушением, не видя ни в чем однозначного смысла.
Он смотрел, как раскаленный прут приближается к плечу, коснулся кожи — боль, шипенье остужающегося металла, запах горелого мяса…
Доброслав показал остуженный конец клейма: перекрещенные меч и топор, напомнил о вечной верности братству.
Не дрогнув, спутники Сергея выдержали испытание. А потом беспощадно резали пальцы, давая свою кровь в общую чашу. Из полной чаши Доброслав помазал губы, грудь, руки и ноги Богу-Отцу. Остальным окропил угли. Запах сгоревшей крови запомнился навсегда. Как и все, происшедшее этой ночью.
Не желавший спокойно ждать беды, Доброслав посылал разведчиков в степь. Десяток бойцов отправились в дальний дозор. Они должны были скакать двенадцать дней и только тогда, остановившись, ожидать врага.
