— Хотя бы потому, что я действительно Сергей Волков, а не ваш Николай Орлов. Орлов погиб у меня на глазах, его сожрал коллоидный туман, неужели вам никто об этом не сообщил?
Илья недоверчиво слушал Сергея. Настроенная им музыка заполняла комнаты. Сергею было все равно, поверит ли он.
— Кто же тогда ты, Сергей Волков?
— Я и сам хотел бы это знать…
Илья посмотрел на него, как глядят на сумасшедшего.
— Про себя я помню немного. Родом с Радуги, из семьи фермера, ныне уже усопшего. А потом я в какой-то драке убил соседнего парня, за что и загремел на Уран.
— Что-то все равно не сходится, — нахмурился Илья. — Что-то неправильно.
— Ну а то, что мы встретились с Николаем, было удивительным совпадением, которое может произойти раз в тысячу лет! Если ты веришь в совпадения…
— Допустим.
— Я могу о себе знать лишь то, что хранится в официальных банках данных. И еще то, что рассказали обо мне товарищи. В памяти сохранились события лишь последнего года до каторги. То, что меня зовут Сергей Владимирович Волков, потому что во время того несчастного случая при мне было удостоверение именно на это имя. С грехом пополам могу восстановить события, произошедшие примерно за двадцать часов до трагедии…
— Что у вас произошло?
— Извержение вулкана. Наш лагерь был разбит слишком близко у подножия Грозного, и сейсмологи неоднократно предупреждали, но никто ничего не предпринимал. Так бывает всегда. Я помню, как среди ночи нас разбудил страшный взрыв, рев огня, треск рушащихся зданий. В трещинах почвы и в разлившейся лаве погибла половина поселенцев из лагеря. Я помню красное огненное море, каменный дождь, пепел… Потом я, конечно, пришел в себя. Меня, как и других пострадавших, эвакуировали в госпиталь. Позже я узнал, что моего спасителя зовут Николай Орлов — он успел оттащить меня от края лавового потока…
— А что было дальше? — нетерпеливо прервал паузу Илья.
— Я очнулся лишь через два дня в госпитале. Николай пришел меня проведать. Вот тут-то все и начинается. Когда я пришел в себя, то подумал, что спятил. Я лежал на кровати, глядя в упор на самого себя… Тогда я стал своего рода знаменитостью: во-первых, у меня была абсолютная и полная амнезия, во-вторых, между мною и моим спасителем было поразительное сходство. С тех самых пор мы с Николаем не разлучались и все делили пополам. Передряг, в которые мы с ним попадали, вполне хватило бы на десятерых, и вскоре нас прозвали «братья-бесы».
Сергей помолчал, вспоминая тот ад, что теперь казался страшным сном. Вспоминать об этом было трудно.
