— Это не твоего ума дело, — остерегла его зеленоглазая. — Тайные знаки только ведуны разбирают.
Искар с ведуньей спорить не стал, тем более что он уже притомился глазами и его стало клонить в сон. Подивился он только тому, что зеленоглазая опять вздумала пристроиться рядом с ним, словно в пещере места было мало.
— Это воля не моя, а Макошина, — огрызнулась Ляна. — А своей волей я бы с тобой не только не легла, но рядом не села. Недотрога.
Искар на слова ведуньи обиделся и хотел было уже уйти с лежанки. Но уж больно хорошо он устроился на мягких шкурах, а потому, пораскинув мозгами и успокоившись, решил словами зеленоглазой пренебречь. Известное дело — волос долог, ум короток, а то, что Ляна Макошина ведунья, разумения ей не добавляет. А уж если она нечистая, то спрос с нее и вовсе невелик. Хотя последнее вряд ли. Чем больше Искар к Ляне присматривался, тем меньше верил, что пришла она в наш мир из Страны Забвения. Уж больно она была хороша.
Проснулся Искар оттого, что кто-то сильно тряхнул его за плечо. Открыв глаза, он увидел Шатуна. Если судить по этой встряске, то силы у оборотня вдвое больше, чем у человека.
— Пора. Лошади застоялись.
Ляна была уже на ногах и подпоясывала свой отбеленный, шитый мехом внутрь кожух. Искар в который уже раз подивился его белизне. На фоне снега этот кожух почти не выделялся. В сельце шкуры так выделывать не умели, да и в городе отрок такой выделки не встречал.
Из пещеры выбирались извилистым и темным путем. Щек указывал дорогу, Искар шел в хвосте, вслед за Ляной, то и дело натыкаясь на ее спину. Внезапно свет ударил по глазам отрока, а морозный воздух наполнил грудь. Искар с интересом огляделся по сторонам. Выход из пещеры был так ловко замаскирован, что, отойдя от него всего на десять шагов в сторону, Искар его потерял. Щек исчез, словно утонул в сугробе свеженаметанного снега. Шатун застыл в неподвижности, прислонившись спиной к толстому стволу.
— Почему стали? — удивился отрок.
— Щек пошел за лошадьми, — недовольно буркнула Ляна. — Мог бы и сам догадаться.
— А у тебя язык отсохнет, коли слово молвишь?
— Это у тебя он отсохнет, если и далее будешь богине Макоши перечить. Я ее ведунья, а ты меня за нечистую держишь.
— С чего ты взяла? — покривил душой Искар. — И в мыслях ничего подобного не было.
Вот навязалась на голову отрока напасть, не вслух будет сказано. Но остеречься, конечно, следует. Кто знает, что на уме у бабьей богини и ее ведуний.
