Сергей Степанович замолчал и уставился на меня своими круглыми ржаво-серыми глазами. Я долго не находился, что сказать. Так мы молча смотрели друг на друга, и вдруг меня осенила мысль.
– А как же труба? – спросил я не без провокации. – Ведь подзорной трубы у вас нет.
– Трубы нет, – не моргнув глазом, ответил Воробьев. – И наплевать, что нет. И без нее все видно.
Я вышел на улицу в том состоянии, какое в старых романах называлось «полным смятением чувств». Я, разумеется, сразу определил Сергея Степановича как сумасшедшего, но все же не мог отделаться от беспокойства, которое он заронил во мне своей таинственной историей. Однако часы показали половину седьмого, и я поспешил к площади Маяковского, на время забыв разговор с Сергеем Степановичем.
Остановившись между колонн Зала Чайковского, я принялся высматривать среди прохожих Катю. Мне пришлось подождать минут пятнадцать, и наконец я увидел ее. На Кате был просторный блестящий плащ, скрывавший все, кроме черных сапог на высоких серебряных каблуках. Выглядела она в этом наряде очень экстравагантно. Спрятавшись за колонной, я наблюдал, как, неприступно вскинув голову, она идет по улице, словно не замечая многочисленных взглядов, бросаемых ей вслед.
– Привет, – сказал я, прекращая ее победоносное шествие.
– Привет, – произнесла Катя надменно, видимо, еще не выйдя из роли демонической женщины.
– Ты сегодня ничего, – сказал я, ухмыляясь.
– Мерси. – Катя небрежно откинула прядь волос, упавшую на лоб.
– Может, поцелуемся? – предложил я.
– С какой это стати? – фыркнула Катя.
– Ну так… Что ты, развалишься?
Катя задумалась.
– Развалиться, конечно, не развалюсь, – согласилась она. – Но целоваться с тобой не буду. У меня другие принципы.
– А у меня, по-твоему, принципов нет? Да?
– Не знаю, – сказала Катя. – Ладно, ты зачем меня на свидание пригласил? Чтобы что делать?
– Чтобы поцеловаться, – сказал я.
Катя развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла прочь.
– Чего ты обиделась? – заканючил я, нагоняя ее. – Что, пошутить нельзя?
Катя остановилась.
– Шутки у тебя дурацкие, – сурово сказала она. Я изобразил на лице чистосердечное раскаяние и виновато потупил голову. Катя смягчилась.
– Ладно, – проговорила она примирительно. – Какие у нас все же планы?
– Сходим куда-нибудь, в кафе или кино, – предложил я.
– Знаешь, у одной моей знакомой девочки сегодня день рождения. Если хочешь, можем к ней пойти. Согласен?
Именинница жила в большом четырнадцатиэтажном доме на Юго-Западе. Когда мы туда пришли, празднество было в самом разгаре. Это стало ясно уже в подъезде, где я услышал незабываемый голос Адриано Челентано. Хозяйка лично открыла дверь и пригласила нас войти. Она была сногсшибательно одета и страшна, как черт.
