— Ах ты, дьявольщина, — пробормотал он, а потом обвел взглядом комнату. — Нет, ну вы видели? Сидят здесь, чешут языками и едят, едят, едят — да столько, что на дюжину нормальных людей хватит. Я сижу себе, слушаю. — Выудив из кармана несколько монет, он бросил их на опустевшее блюдо. — А потом как сорвутся с места — и догадайтесь, кому приходится платить по счету? Ни за что не доверяйте философу, друзья мои, — очистит ваши карманы не хуже любого жулика, да еще и объяснит, как вам повезло вообще при штанах-то остаться.
— Подагра, — скривился Дарвин, когда они с молодым студентом пробирались вслед за фонарем посыльного по окутанным туманом улицам Лондона.
Затяжные белесые сумерки февральского дня уже подходили к концу, и во всех домах зажигались огни. Накануне мело, но сегодня улицы расчистили, так что лишь кое-где серели курганы талого снега. Желтый свет, что сочился из высоких узких окон, не столько освещал тротуар и мостовую, сколько подчеркивал закругленные тени блеклых сугробов.
Трость Дарвина гулко стучала по мокрым камням.
— Гнусная подагра, и гнусная погода. Врачу, исцелися сам [12] — а этого-то я и не могу. Я диагностировал свое состояние и весьма неплохо врачую его при помощи банок и настойки на ивовой коре, однако до конца вылечить не могу. Воздержание и умеренность в еде весьма помогают, но от этого ползучего холода все начинается сызнова. Далеко еще?
— Несколько сотен ярдов. — Джеми Мерчисон с трудом сдержался, чтобы не поддержать Дарвина под руку. Доктор был непомерно тучен и слегка прихрамывал, хотя ковылял вперед весьма энергично и бойко. — По Истчип и Грейт-Тауэр-стрит, сэр, а потом на юг, к реке. Самое большее, с полмили. А вы еще не были на выставке, доктор Дарвин? Последние десять дней все в Лондоне только о ней и говорят.
— Я не был. Полковник Поул, вот кто по этой части — завтра он как раз собирается. Что же до меня, когда кто-нибудь начинает разглагольствовать о бесценных сокровищах, персидских демонах и тайнах Заратустры, я сразу же подозреваю просто-напросто попытку заинтриговать весь город.
— Но это совсем другое дело, сэр. Рубин защищен проклятием — и теперь вот, похоже, оно проявило свою силу.
— Посмотрим-посмотрим. В городе, где так и кишат всякие считающие свиньи, танцующие медведи, пожиратели огня, шпагоглотатели и продавцы всего на свете — от китайских афродизиаков до индийского опия и французских слабительных, — нетрудно утверждать что угодно. Насколько могу судить по своему опыту, Лондон притягивает к себе шарлатанов со всей Англии, точь-в-точь как припарка — отравленные соки тела. А сами вы были на выставке, мистер Мерчисон?
