— Нельзя было с этим подождать? — спросил Смит.
Крофт негромко засмеялся:
— Надо было повидаться с тобой до твоей встречи с президентом. Я звонил дважды, но секретарша отказывалась соединять. Если в я знал тебя хуже, счел бы, что ты меня избегаешь.
— Говорить не о чем, — сказал Смит. — Ты уже знаешь, что произошло.
— Но не знаю как. Вот что меня беспокоит. Мы должны знать, какие могут быть последствия.
Смит напрягся, когда седан сделал резкий поворот на Конститьюшн-авеню.
— Последствий не будет, — ответил он, глядя в непрозрачное снаружи стекло на пешеходов, таращившихся на машину.
— Может, изложишь мне подробности и предоставишь судить самому?
— Тайло уже письменно показала, что не обследовала спальню в коттедже. Этого вполне достаточно, чтобы содрать с нее шкуру.
— Значит, внутреннее расследование начнется с нее и на ней закончится, — негромко произнес Крофт.
— Любое расследование, — резко ответил Смит. — Тебе даже не придется прилагать к этому усилий.
Холодный смешок Крофта покоробил Смита.
— Уайетт, только не говори, что тебя мучает совесть.
Они подъехали к воротам Белого дома, водитель опустил стекло и показал удостоверение. Смит подождал, пока машина не тронется снова.
— Опасности больше нет, — сказал он. — Понимаешь?
Крофт подумал, уместно ли сейчас поколебать хрупкий мир Смита откровением, что для беспокойства существует еще много причин. И решил, что не стоит этого делать. Пусть директор успокоится и уверенно чувствует себя на встрече с президентом. Крофт знал, что, если в Смите вновь возникнет нужда, на его безоговорочную поддержку можно рассчитывать.
Служащие джорджтаунского отеля «Четыре времени года» почти не обратили внимания на человека, появившегося в конце дня. И потому, что шел «час коктейлей», и потому, что он не являлся «персоной» — политической или эстрадной знаменитостью.
Не принадлежал он и к крупнейшим деятелям или лоббистам, собиравшимся в гостиной на антресоли. Охранник увидел в нем обычного постояльца; молоденькая дежурная, передавая ему доставленный курьером пакет размером с роман в бумажной обложке, нашла его довольно симпатичным.
Компьютер зарегистрировал этого человека как мистера Александра Бонатти, сотрудника издательства из Сан-Франциско. Дежурная итальянка отметила про себя, что черты лица его резковаты, кожа смуглая, почти как у левантинца. Решила, что предки его родом из окрестностей Неаполя или с Сицилии. Особое внимание она обратила на руки, когда он брал пакет. Изящные, с ровными, длинными пальцами и тщательно отполированными, наманикюренными ногтями. Этот мужчина понимал, как важно для женщины, как ей приятно, когда ее ласкают такими вот красивыми, ухоженными руками.
