— Тебе пока везло, Морган, но трогать этого парня все же не следовало. У тебя нет ни малейшего шанса удержать его в течение шести часов. Послушайся моего совета. Оставь его мне и выметайся из города. Ты можешь найти лошадь. А я позабочусь о мальчике. Оставь его, возьми лошадь, а там… чем больше ты поднимешь пыли на дороге, тем лучше.
— Заткнись! — рявкнул Морган. — У тебя слишком длинный язык, Бартлетт.
Бартлетт махнул пухлой рукой.
— Да ладно, я просто пытался помочь тебе. Гораздо легче представить тебя мертвым в Ган-Хилле, чем вернувшимся в Поули живым и невредимым.
Мэтт взошел по ступенькам «Дома Харпера» и пинком открыл дверь. Широкими шагами он вошел в холл, имевший весьма потертый и старомодный вид с его драпировками и огромным количеством мебели. Он свалил Рика в большое кожаное кресло и подошел к столику, за которым сидел дежурный клерк. При виде Мэтта у клерка отвисла челюсть; в руке он все еще держал ключ, который собирался отдать пожилому мужчине.
Мэтт пододвинул к себе регистрационную книгу и потянулся за ручкой.
— Мне нужна комната до сегодняшнего вечернего поезда, — сказал он. Клерк уронил ключи.
— Минутку, — поспешно проговорил он. — Вы не можете остановиться у нас! Ради Бога, мистер, уходите отсюда и забирайте этого парня с собой!
Мэтт вписал свое имя в регистрационную книгу.
— Какая комната?
— Господи, мистер! Они превратят здесь все в решето, когда возьмутся за вас. Да вы… вы нарушаете закон!
Мэтт воткнул ручку обратно в ее гнездо.
— Мистер, я и есть закон, — он прошел к Рику и устало взвалил его на плечи. — Какая комната? — повторил он свой вопрос.
— Для вас у меня нет комнаты.
— Какая комната?
Клерк с некоторым усилием сглотнул.
— Два-ноль-один.
Мэтт взял ключ у клерка и отправился вверх по лестнице. Клерк покачал головой и отдал оброненный им ключ пожилому мужчине.
Лицо пожилого мужчины вытянулось.
— Что? — спросил он. — Ты сдурел? Ноги моей теперь тут не будет.
Под Мэттом и его тяжелой ношей жалобно заскрипели ступени. Клерк посмотрел им вслед, затем на входную дверь, снова перевел взгляд на Мэтта и вытер проступивший на лбу пот.
— Боже милостивый, — тихо проговорил он.
