— Между прочим, на Хьюме все может обернуться довольно круто для нас, — произнес Стэнтон просто так, чтобы поддержать разговор.
— Не думаю, чтобы у нас возникли сложности даже с самыми крутыми, — небрежно отозвался Пелтер и многозначительно посмотрел на мистера Крана.
— Да… но ты же понимаешь: у них запросто может оказаться оружие, с помощью которого можно разнести в клочья мистера Крана. Никакие запреты насчет оружия там не действуют, и, насколько мне известно, среди населения Хьюма имеется некоторое количество не самых симпатичных типов.
— Потому мы туда и летим, — сообщил Пелтер, отхлебнув кофе.
Стэнтон мучительно соображал, что бы такое еще сказать, но тут вдруг донеслось шуршание из динамика интеркома.
— Думаю, пора перейти к оплате, — заметила Джарвеллис.
Ариан довольно долго смотрел в одну точку, потом все-таки поставил банку с кофе на пол и встал. Мистер Кран начал откладывать в сторонку свои игрушки. Его хозяин уставился на него, и андроид снова взял те предметы, которые успел отложить, и принялся перебирать их, словно раскладывая какой-то странный пасьянс. Пелтер подошел к нему, присел на корточки, открыл кейс, вынул из него черную ленточку, к которой были прикреплены десять ограненных сапфиров. Стэнтон нарочно отвернулся, когда Ариан закрыл кейс и встал. Лидер сепаратистов и так был законченным параноиком, не стоило пугать его интересом к камешкам.
Держа в руке ленту с сапфирами, Пелтер направился к люку в переборке. Над полом открылась диафрагмальная панель диаметром в полметра.
— Брось их внутрь, — распорядилась Джарвеллис. Пелтер скатал ленту в рулон и бросил в отверстие.
Панель со скрипом закрылась.
— С тобой приятно иметь дело, Ариан Пелтер.
Из динамика снова послышался треск — разговор можно было считать оконченным.
Джон посмотрел на своего спутника — ага, знакомое выражение лица, означавшее не что иное, как жажду крови. Пелтер между тем крутил головой, изучая взглядом отсек в поисках камер наблюдения, динамиков или микрофонов. Итак, можно было не сомневаться: он просто еще не решил, на ком или на чем выместить свою злость.
За пределами атмосферы неровное бормотание ионных двигателей «Лирика» сменилось непрерывным воем. В отличие от более крупных звездолетов флота Правительства этот корабль не имел таранной функции и был вынужден какое-то время лететь с ускорением, пока не достигал величины, которую порой именовали «скоростью ощупывания». Эта скорость колебалась в зависимости от размеров корабля и мощности его двигателей гипердрайва и для «Лирика» составляла около пятидесяти тысяч километров в час. Достичь такой скорости корабль при всех ограничениях затрат топлива мог часов через двадцать. Когда это происходило, включались двигатели гипердрайва, особые поля ощупывали космическое пространство, затем проделывали в его ткани невообразимую дыру, и корабль в эту дыру нырял.
