Его швырнуло в подпространство и поволокло между звезд, как до него это проделывали миллиарды тех, кого прозвали «квинсами». Фримен перемещался вопреки релятивности, за счет техники, суть которой не мог постичь его нечипованный разум. В промежутках между рансиблями в Эйнштейновой вселенной он переставал существовать. Он находился вне горизонта событий, он был распростерт на бескрайней поверхности.
Миг длиной в вечность.
Фримен преодолел расстояние в двести пятьдесят три световых года. Его подхватил следующий рансибль, пронес над горизонтом и передал громадный энергетический заряд… вот только…
Вот только что-то пошло не так. Фримен прошел через чашу, не расставшись с зарядом энергии. Эйнштейнова вселенная завладела им и безжалостно применила к нему свои законы, и в это безмерное мгновение он появился в пункте назначения со скоростью лишь на малую толику ниже скорости света.
На планете Самарканд в системе Анделлан Фримен выделил энергию, равную той, которую произвел бы взрыв ядерной бомбы мощностью в тридцать мегатонн. Атомы его тела большей частью превратились в чистую энергию. При взрыве погибло восемь тысяч человек. Еще две тысячи умерли от лучевой болезни в последующие недели. Нескольким сотням людей удалось пережить и это, но без поступления энергии от рансибельных буферов и из-за того, что большинство установок вышли из строя, на планету Самарканд вернулся некогда побежденный холод, принесший смерть. Уцелели всего двое из обитателей планеты, но это были не люди, да и сам вопрос о том, были они живы или нет, так и остался спорным. Узнав о том, что стряслось с Фрименом, родные и друзья оплакали его, а женщина-котоадапт иногда улыбалась, вспоминая о нем. Впрочем, чаще она неприязненно морщилась.
Подобно детали конструктора, с которой поиграл, а потом бросил некий гигантский ребенок, на берегу Женевского озера возвышался двухкилометровый куб из керамаля — штаб-квартира Центра службы безопасности Земли. Здание ЦСБЗ не имело ни окон, ни дверей, и пятьдесят тысяч сотрудников Центра попадали внутрь него исключительно с помощью рансибля. Они входили в здание нагими и уходили тоже нагими. На входе и выходе их обследовали с точностью до последней молекулы, но даже они не имели представления о том, какие здесь собираются сведения, или принимаются решения, или отдаются приказы. Всякий раз, покидая здание, сотрудники оставляли часть своего сознания внутри. Эта информация перегружалась в другой разум, который знал все.
