— Никаких шансов? — сказал Люис. — Тогда я хочу проработать несколько шахматных партий до нашего отъезда. И еще читательский марафон.
— Толстой?
— Нет. Я больше думал о Коллинзе. Я люблю детективы. А почему ты сегодня играешь на пианино?
— Потому что люблю тайны.
— Нет, я думаю, Потому что хочешь наиграться.
Масштабная модель цели была воздвигнута посередине стола, занимавшего весь центр комнаты. Рака стоял в окружении своих “бессмертных”. Его речь лилась размеренно.
— Обучение здесь почти подошло к концу. Все мы знаем, что окончательным результатом акции, которую мы готовы предпринять, будет только смерть.
— Мы вместе помолимся за то, чтобы наша миссия стала первой фазой смертельного удара по Большому Сатане, еврейским оккупантам Палестины и по тем, кто им служит.
— Во имя Аллаха милосердного и сострадательного, — нараспев произносил Рака, провозглашая величие Бога. Потом он цитировал своим последователям некоторые места из Корана, кланяясь и простираясь по полу дважды после каждого поклона и заканчивая цикл молитв обязательным ритуалом.
Эйб Кросс закрыл письмо. Он написал своей тетке, что ей теперь не о чем беспокоиться в отношении его, и что проблемы больше не существует. Теперь употребление спиртного полностью подконтрольно ему. Он снова нашел цель в своей жизни. Он написал ей, что отныне что бы ни случилось, все будет к лучшему. Он благодарил ее, как делал это много раз в прошлом, за то, что она взяла его к себе, что вырастила как собственного ребенка, за то, что всегда помогала в трудную минуту, за то, что любила его.
Письмо отправят вместо него. Она не сможет узнать, что же должно случиться. Спускаясь вниз, он оставил письмо на перилах. Они давно служили почтовым ящиком. Эйб никогда не пользовался им. Файнберг, похоже, писал домой ежедневно. Бэбкок писал не так часто и непонятно кому. Кросс подумал, что письма наверняка вскроют, цензоры прочитают их, что-то уберут, если будет необходимо, а может и просто их уничтожат.
В любом случае сам процесс написания писем — это важное мероприятие, очистительное. Он дошел до комнаты для занятий с тяжестями, где пахло потом. Файнберг заканчивал ката, очень похожие на “таэквандо”.
Кросс ждал. Придет его время. И его ножа.
