Альберада наградила принца Бояна кислой улыбкой:
— Я полагала, что, после того как унгрийцы приняли веру Единства, они оставили варварский обычай многоженства. Ведь Святое Слово говорит, что мужчина и женщина должны жить в гармонии и составлять священный союз.
Когда речь епископа перевели Бояну, он с энтузиазмом кивнул:
— Да, так говорил мой брат, когда принял веру Единства. И я тоже следую этому завету. Я отослал всех моих жен, когда отправился свататься к принцессе Сапиентии. — Он довольно ухмыльнулся.
— У вас были другие жены? — воскликнула епископ.
— Что, всех сразу? — заинтересовалась Сапиентия.
— Многие кланы хотят добиться союза с домом Гезы и присылают дочерей в подарок. Для него самого да и для его сыновей этих женщин слишком много, вот они и попадали ко мне, потому что я единственный брат короля. А отослать их нельзя — это оскорбление. — Он вскочил, поднял кубок с вином, прокричал что-то на своем языке и осушил кубок. Сидящий напротив него молодой человек поднялся, что-то ответил и тоже выпил вино. Боян уселся на место. — Это младший брат моей второй жены. Она очень рассердилась, когда я отослал ее, но я дал ей много золота и сказал, чтобы она вышла замуж за принца Огхирзо. — Боян рассмеялся. — Я пообещал, что он будет лучшим мужем, чем я.
— А ты не очень хороший муж? — спросила Сапиентия. Она разрумянилась, глаза у нее подозрительно блестели, и только тут Ханна поняла, что Сапиентия кокетничает со своим нареченным. С Хью она никогда себя так не вела.
Принц Боян счел это замечание удачной шуткой, снова вскочил, велел встать своим людям и произнести тост за его невесту. Мужчины громогласно затянули какую-то песню, одновременно колотя кубками по столу. После того как все успокоились, Боян начал декламировать на своем языке длинную поэму, посвященную невесте, его вдохновенное повествование время от времени прерывал переводчик:
— Она точно прекрасная кобылица. Чрево ее плодородно, объятия сильны, как хватка орла, а глаза остры, как у сокола… — Услышав это сравнение, Сапиентия не выдержала и расхохоталась.
— Ваше высочество, — прошептала Ханна, склоняясь к ней, если вы его оскорбите…
— Тебе не понравилась моя поэма? — спросил Боян, плюхнувшись обратно на стул. — Я сам ее сочинил.
Сапиентия, задыхаясь от смеха, который она тщетно пыталась замаскировать под кашель, отозвалась:
— Я уверена, принц Боян, что на вашем языке она звучит гораздо интереснее, и лишь перевод…
— Нет-нет! — весело воскликнул он. — Каждый раз, как я сочиняю поэму, мне говорят, что у меня выходит гораздо хуже, чем у настоящих поэтов. Но я не обращаю внимания на насмешки, ведь мои слова идут от чистого сердца.
