Она внезапно замолчала, и Захария понял, что все это время она знала о его присутствии. Она вышла из тени, и Захария увидел, что на запястье у нее, как сокол, сидит сова.
— Лети, — говорит она сове.
Та раскрывает крылья и пускается в полет.
Канси-а-лари потянула его прочь. Разбитый локоть болел все сильнее, иногда к горлу подступала тошнота, а от быстрой ходьбы начало колоть в боку.
— Ты все испортишь, — резко сказала Аои. — Не смей больше смотреть в ворота Шагупети.
Теперь они поднимались по ступенькам вокруг холма, с одной стороны высилась бесконечная стена. Захария за все время пути не заметил ни трещины в этой стене, ни пещеры или лестницы, ведущей в жилище, ни колодца. Здесь не было ни животных, ни птиц, ни даже муравьев и пауков. В этом странном месте кроме них, похоже, не было ни души. Если, конечно, не считать странных видений.
Над головой сияло солнце, но Захария его не видел — все время приходилось смотреть под ноги, чтобы не оступиться. Он начал было считать ступени, но быстро сбился. Канси-а-лари шла слишком быстро и вскоре опять скрылась за поворотом. Похоже, ее раздражала его медлительность, но на этот раз Захария не стал ее догонять — не только потому, что ноги у него уже подгибались от усталости, но и потому, что понял: заблудиться здесь невозможно и рано или поздно он ее догонит.
Когда Захария наконец догнал Канси-а-лари, она стояла перед шестыми воротами, приложив обе ладони к зеленому камню, похожему на малахит.
Она что-то произнесла, и из камня послышался ответ. Захария подошел поближе.
— Будь осторожна, сестра, — сказал голос. — Не только мы ходим между мирами. Никто не ожидал, что откроются новые врата. Так что будь осторожнее в мире людей. Ты очень далеко от дома. И помни, у тебя мало времени, если ты задержишься там дольше, то не сможешь вернуться домой.
Как только Захария подошел ближе, она убрала руки с камня и резко повернулась.
— Пошли, — сказала она.
Ему пришлось отправиться следом, так и не удовлетворив свое любопытство. Он не осмелился дотронуться до ворот, чтобы увидеть мир, который видела она. С кем она разговаривала?
Теперь ступеньки стали намного круче — почти до колена каждая, словно их вырубили не люди, а великаны. Лошадь прыгала по ним, как горный козел, рискуя сломать ноги. Но это было выносливое животное, как и все куманские лошади, и ни разу не подвела их. Иначе и быть не могло — лошадей, которых не смогли объездить или менее крепких, чем их собратья, куманы просто-напросто отправляли в котел. А эта лошадка как-никак носила самого вождя Булкезу.
